Ветер разлуки - Соня Мармен

– Алас, ты на меня злишься? – нерешительно спросил Мунро.

Александер стиснул зубы и задумался. Для него было огромной радостью снова встретиться с другом детства, возможно, единственным в клане, кто никогда не относился к нему как к чужаку. И вот теперь разорвать эту последнюю ниточку, связывающую его с прошлым?.. Нет!

– Мунро, я злюсь, но и… понимаю, почему ты так поступил, – ответил Александер после довольно продолжительной паузы.

– Спасибо, Алас! Вот только… Мне хотелось бы знать, почему ты так и не вернулся?

– Может, когда-нибудь я тебе расскажу, – ответил Александер со вздохом. – Но сейчас мне не хочется про это говорить.

– Ладно!

* * *

Разбросанным штормом английским судам понадобилась неделя, чтобы найти друг друга и выстроиться в кортеж, который медленно направился на юго-запад. Солдаты успели привыкнуть к условиям на борту, и только Александер по-прежнему жил в тревожном ожидании.

По твиндеку клубами плавал табачный дым. Устроившись в темном уголке, Александер перочинным ножиком вырезал из дерева рог для пороха и прислушивался к разговорам товарищей, благо в такой тесноте все слышали друг друга. Двое мужчин, раздевшись до пояса и сидя на старых деревянных ящиках, состязались в перетягивании каната в окружении подбадривающей толпы. Чуть дальше солдаты Маклеод и Макникол постигали искусство сращивания канатов под присмотром старого моряка. Невзирая на то, что азартные игры были под запретом, на пол то и дело падали кости и карты, а следом раздавались радостные или огорченные возгласы.

И всюду смех, громкий говор…

– А поверите, что я отправил на небеса целую дюжину людей Камберленда одной мушкетной пулей?

– Куда там! Скорее я поверю, что они задохнулись, когда ты пукнул в их сторону! – возразил тщедушный юнец с ямочкой на подбородке. – С тобой рядом мухи дохнут, не то что люди!

Несколько человек, сидевшие поближе, вели неспешную беседу. Патрик Грант с гордостью рассказывал о своих подвигах и клялся, что встречал самого Красавчика, принца Чарли, и даже помогал ему спастись бегством, когда шотландское воинство было разбито на Драммоси-Мур.

– Их было семеро, нас тоже. Мы напали на них стремительно, как молния. Братья Чисхолмы остались на холме, они открыли огонь, и двое sassannach были убиты. Остальные, и я в том числе, побежали по склону холма с мечами наголо. Видели бы вы лица этих болванов! Побелели, как снег, клянусь своей головой! Не придумали ничего лучше, как побросать мушкеты и пуститься наутек! Поджали хвосты и сбежали, оставив все вещи и лошадей. Мы побросали трупы в торфяник и забрали с собой провизию, потом поехали в Кэрридога, где нас дожидался принц. Клянусь, той ночью мы развели из красных мундиров славный костер!

– Ты и не такое придумаешь, Грант, лишь бы тебя слушали! Ну чем ты докажешь, что это правда? Если ты прятал Чарли в пещере, то я ночевал между ног у славной полковницы Энн[42], ха-ха-ха!

Многие засмеялись, и к разговору начали прислушиваться остальные солдаты.

– Точно! Мы хотим доказательств!

– Где остальные шестеро из той прославленной Гленмористонской семерки[43]? Пусть подтвердят, что это не очередная легенда про бегство Красавчика Чарли!

– Я не знаю, где мои товарищи сейчас. Может, кто-то из них погиб, кого-то отправили в колонии. Да помилует их Господь! Но я головой принца клянусь, что говорю правду, клянусь так же торжественно, как в тот день, когда приносил клятву верности в июле 1746: «Пусть спины наши будут обращены к Богу, а лица – к дьяволу, пусть обрушатся на нас и наших потомков все кары, упомянутые в Святом Писании, если мы отречемся от принца, сколь страшной бы ни была опасность!»

В помещении вдруг стало очень тихо. Волна шепота и кивки стали красноречивым подтверждением смелости Гранта. Заявить в открытую о преданности принцу-изгнаннику, да еще на английском корабле, могло стоить человеку жизни. Доказательство, которого все ждали, было предоставлено. Отовсюду послышались приветственные возгласы, а Гранту преподнесли кувшинчик с суррогатом виски.

Под чьим-то смычком громко запели струны скрипки. После мастерски исполненного глиссандо[44]скрипач поднялся от низких нот к самым высоким, чтобы потом перейти к звукам средней тональности. Переливы мелодии, словно взрыв ярких красок, увлекали ностальгирующие сердца к дорогам Хайленда, его прекрасным долинам, возможно навсегда утраченным. Александер тоже отвлекся от работы. Каскад звуков вызвал в его памяти вереницу давно забытых воспоминаний.

Взволнованный, погруженный в свои мысли, он не заметил, как подошел Маккалум. Юный солдат присел рядом с ним на моток каната. Музыка, заставлявшая плакать тех, кто из-за тягот жизни давно разучился это делать, взволновала и его. Рог выскользнул у Александера из рук и упал, вынудив его вернуться к реальности. Наклонившись, чтобы поднять его, он ударился лбом о плечо Маккалума, который тоже потянулся за вещицей. Выпрямившись, оба смутились и рассыпались в извинениях. Когда Александер посмотрел Маккалуму в глаза, тот отвернулся.

Все в роте знали, что Уильям Маккалум и Эван Кэмерон – братья то ли по отцу, то ли по матери и что старший опекает младшего. Но о них рассказывали и другое, и эти слухи были Александеру неприятны. Он замечал, что взгляд юноши часто останавливается на нем, но притворялся, будто ничего не видит. Мысль, что Маккалум может испытывать к нему… как бы это сказать… противоестественное влечение, была ему противна. Хотя в поведении Кэмерона, которого за глаза многие величали содомитом, не было ничего странного, если не считать его явной привязанности к этому юнцу Маккалуму… Но ведь они и вправду могут быть братьями, верно? Или Маккалум из породы неженок, и Кэмерон чувствует себя обязанным о нем заботиться? Если его предположение верно, то юноше нечего делать в полку. Солдатская жизнь подвергает жесточайшим испытаниям самые закаленные сердца. Если во время первых стычек его не убьют, Маккалуму не избежать безумия.

– Очень красивый, – тихо произнес Маккалум, указав на кинжал на поясе Александера. – Можно посмотреть?

Оглянувшись по сторонам, Александер вынул нож из ножен и протянул юноше так, чтобы их пальцы не соприкоснулись. Пальцы Маккалума побежали по украшавшим рукоять узорам, задерживаясь на каждом переплетении.