На ромашке не гадай - Хелен Бьянчин

– А это мы посмотрим, дорогой, – промурлыкала Рита, лизнув его плечо. – Мм… как вкусно! Сейчас я тебя съем, прямо без зелени и майонеза.

После таких слов Энди ощутил во всем теле дрожь предвкушения, но отдаться до конца этому волнующему ощущению не смог, потому что в его голове возникла одна мысль.

– Дело в том, что…

Рита широко раскрыла глаза.

– Что такое?

– Сегодня начинается первый уик-энд августа, дорогая, – мягко напомнил Энди.

– И что?

– Я обещал Тиму приехать сегодня не позднее двенадцати. А сейчас уже… – он взял с тумбочки часы, – уже начало одиннадцатого. Пока я приведу себя в порядок, пока доберусь до коттеджа… Словом, нужно поторапливаться.

Рита вновь пробежалась пальцами, на этот раз по его бедру.

– Ах, Энди, утро так приятно началось… Неужели ты в самом деле уедешь?

– Как же мне не ехать, если я пообещал Тиму? – удивленно взглянул на нее тот. – Ведь он меня ждет!

С губ Риты слетел разочарованный вздох…

Все утро субботы Джин натянуто улыбалась.

То есть ей казалось, что ее улыбка естественна, однако и Тим, и приехавшая к ланчу Дебби ощущали скрывавшуюся под наигранной приветливостью нервозность.

Только Энди ничего не замечал – думал о чем-то своем и тайком поглядывал на часы.

Зато Джин заметила, что Дебби ведет себя так, будто, кроме них двоих и Тима, за столом никого нет. Энди для нее словно не существовало. Беседуя, Дебби обращалась только к Тиму и Джин, Энди же игнорировала.

Это она так наказывает его, догадалась Джин. Наверное, не нужно было говорить ей, что у Энди появилась женщина, на которой он вроде бы собирается жениться. Но, с другой стороны, Дебби все равно рано или поздно узнала бы обо всем. Поэтому что толку скрывать?

Вечер пятницы прошел, можно сказать, замечательно. Временами даже казалось, что между Тимом и Энди восстановились прежние отношения. Оба азартно играли в настольный хоккей, и, глядя на них, Джин даже испытала чувство, похожее на ностальгию.

Позже все тепло пожелали друг другу спокойной ночи и удалились каждый в свою комнату – благо в коттедже кроме детской и супружеской была и спальня для гостей.

Однако утром все изменилось. Энди все так же шутил и дурачился, но без прежнего подъема, так что Джин поневоле вспомнила разговор о предполагаемой поездке Тима в город для знакомства с Ритой.

Тим тоже как-то притих, словно ощутив приближение неприятностей.

В текущей за столом беседе все чаще возникали провалы, которые нечем было заполнить. Во время одной из подобных пауз Джин бодро произнесла:

– Ну, кому еще оладий с земляничным вареньем? – И сняла крышку с сотейника, в котором томились эти самые оладьи.

Однако в ответ раздался лишь дружный стон пресыщения.

– Идемте лучше в гостиную смотреть телевизор, – предложила Дебби.

– Но мы с папой договорились поиграть во дворе в волейбол. Правда, пап?

Повисла тишина. Энди открыл рот, чтобы что-то произнести, затем закрыл его. Потом, подавив вздох, все же произнес:

– Ведь ты знаешь, что после ланча я должен ехать обратно в город.

Щеки Тима окрасились румянцем волнения.

– Ты обещал провести со мной весь уик-энд!

– Да, и готов сдержать обещание, если ты, как я тебе предложил, отправишься со мной, чтобы познакомиться с тетей Ритой.

Тим замотал головой.

– Не хочу.

– Что ж, – вздохнул Энди, – тогда я уеду один.

– Чтобы быть с ней?

– С тетей Ритой? Да, конечно. Она ждет меня. Вернее, нас с тобой, но ты же не желаешь…

– Вместо того чтобы подольше побыть со мной, ты едешь к ней!

Энди оказался под прицелом сразу трех пар глаз – Джин, Дебби и, разумеется, Тима. Явно чувствуя себя неловко, он сказал:

– Тетя Рита там одна, сынок, а у тебя здесь мама и бабушка.

Услышав последнее слово, Дебби встрепенулась.

– Что-то я не пойму, парень, ты в самом деле собрался оставить сына и отправиться к подружке?

Энди нахмурился.

– Нет, Дебби, я предлагаю Тиму поехать со мной к Рите, которая ждет нас с тортом, конфетами и мороженым. А кроме того, – повернулся он к Тиму, – тетя Рита приготовила тебе подарок. Какой не скажу, узнаешь по приезде. – Выдержав короткую паузу, Энди спросил: – Ну как, едем?

Тим отвернулся.

– У меня разболелась голова.

– В самом деле? – Джин озабоченно пощупала лоб Тима. – Что же ты раньше не сказал? А вчера чихал, я слышала. Вот видишь, нельзя тебе так много купаться в надувном бассейне!

– Я хочу прилечь, – сказал Тим.

– Правильно, – подхватила Дебби. – Это лучше всего.

– Постой! Недавно я купила детский аспирин, – сказала Джин. – Будто чувствовала, что понадобится. Сейчас принесу.

– И воды захвати, – крикнула Дебби ей вслед.

– Но как же… – начал было Энди, однако тут же умолк, видя, что на него никто не обращает внимания.

Только когда вернувшаяся из кухни Джин дала Тиму таблетку и тот проглотил ее, запив водой, Энди нетерпеливо пошевелился.

– Я…

– Ты можешь возвращаться в город, – сухо произнесла Джин. – Тебя никто не задерживает. А Тим останется дома. Он плохо себя чувствует, и я просто не позволю ему никуда ехать. – Она взглянула на Тима. – Иди наверх, сынок.

Энди задумчиво посмотрел на часы, потом устремил взгляд на понуро поднимавшегося по лестнице Тима и со вздохом потянулся в карман за сотовым телефоном.

– Ладно, сейчас позвоню Рите и предупрежу, что задерживаюсь…

Спустя примерно час Джин поднялась в спальню Тима. Шторы были задернуты, поэтому в полумраке не сразу удалось понять, спит Тим или нет. Джин постояла немного в нерешительности и уже собиралась выходить, когда с кровати прозвучало:

– Мама, он еще тут?

– Папа? Да, сидит в гостиной. И очень переживает за тебя.

– Нет, – вздохнул Тим, – не очень. И остался он не ради меня, а потому что вы с бабушкой пристыдили его.

Наверное, не стоило Дебби разговаривать с Энди таким тоном при Тиме, с запоздалым сожалением подумала Джин. Да и я тоже могла бы проявить больше сдержанности в присутствии ребенка. А теперь нужно попытаться как-нибудь его успокоить.

– Что ты, солнышко, он твой папа и остался здесь, потому что… хотел быть с тобой.

Окончание фразы прозвучало, мягко говоря, малоубедительно, Джин сама это почувствовала.

Наступила пауза, довольно продолжительная, Джин даже подумала было, что Тим наконец уснул. И в этот момент он глухо произнес: