Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова

— Да, да, сейчас, — отмахнулся Маркус.

С жаром стукнул кулаком по перилам балкона, кода очередной сотоварищ пал замертво.

Тащить брюнета силой было бесполезно, и со стороны это выглядело бы еще хуже, чем мои вежливые просьбы. Устраивать скандал и отчитывая раба — означало испортить свою репутацию. Скажут: как это она берет деньги за воспитание рабов, если даже с одним не может справиться?

По сути, все что я могла в этой ситуации, стоять возле Маркуса, изображая, что мы здесь находимся по моей воле, и молиться, чтобы битва закончилась как можно скорее.

Пленники сражались до последнего. Очевидно, упрямство и бесстрашие в крови у этих мужчин.

— Пойдем, — я дернула брюнета за руку, когда сражение завершилось.

— Да это нелюди. Их даже не жалко, — донеслось справа. — Правильно наши их бьют. Давно пора стереть с лица земли этих проклятых торгашей. Только и умеют, что деньги на нас зарабатывать.

— Не понимаю, чего мы с ними возимся, — ответил ему второй. — Можно было в два счета разгромить этих дикарей и забрать не только Карс-каван, но и все царство.

Я вновь дернула Маркуса за руку, но тот отказался уйти. Глаза его недобро прищурились.

«Отец пресвятой, владыка небесный, спаси и сохрани».

— Да там и брать ничего не придется. Достаточно пару раз задать хорошую взбучку — сами приползут на карачках и будут умолять, чтобы мы их приняли. А нам еще надо подумать, нужны ли нам эти выродки.

— А все-таки, почему в последние недели не слышно новостей о наступлении нашей армии? — присоединился к разговору владелец терм.

Ему не успели ответить, потому что в разговор вступил Маркус:

— Может быть новостей нет, потому что ваша армия позорно отступает?

Я замерла от ужаса.

— Чей это такой дерзкий раб? — к нам обернулся тучный мужчина.

— Простите великодушно, — спохватилась я, пытаясь заслонить собой Маркуса. — Он новенький, еще плохо обучен. Он обязательно получит сегодня наказание за свой длинный язык. Пойдем.

Я хотела спешно покинуть ложе, но Люцимус преградил дорогу.

— Постойте, госпожа Фелисия. Мне интересно узнать, отчего ваш раб считает, что легионеры позорно бегут?

— Потому что сам лично это видел! — Макурс отодвинул меня, выходя вперед. — И не раз! Я сражался бок о бок с теми, над чьей бесчестной расправой вы сегодня потешались! Ваши легионеры настолько трусливы, что не рискуют вступать с нами в открытые сражения. Действуют исподтишка, беря не храбростью, а обманом. Но стоит им оказаться на поле битвы, как позорно бегут, бросая раненных.

— Ах вот оно что. Перед нами гордый арамерец, — усмехнулся Люцимус. — Тогда объясни мне, почему, если вы настолько несокрушимые войны, ты сейчас стоишь перед нами с ошейником раба, а твои братья по оружию лежат с перерезанными глотками?

Собравшаяся вокруг нас толпа разразилась хохотом. Ситуация накалялась.

«Пресвятой Далар, молю, убереги от гнева. Спаси и сохрани».

— Если бы вашим легионерам было знакомо слово «честь», меня бы здесь не было! — ответил Маркус.

— Как ты смеешь поносить наших славных воинов?! — выступил вперед хозяин терм. Он схватил Маркуса за грудки, при том, что по комплекции значительно уступал рабу.

Я стояла ни жива, ни мертва. Даже в худших ожиданиях я не могла представить, что наш поход в амфитеатр перерастет в такой чудовищный скандал.

Маркус ничуть не тушевался, продолжая поносить имперскую армию:

— Тогда как можно объяснить то, что ваши легионеры переоделись в нашу форму и подобрались к нам под видом отставшего отряда? Мы дали им кров, разделили с ними пищу, а ночью, когда спали, ваши легионеры вероломно перерезали большинство из нашего отряда, а тех, кто выжил — взяли в плен. И это их вы называете славными воинами? Как по мне — жалкие трусы, не способные одолеть нас ничем кроме как подлостью!

— Да как ты смеешь! Да я тебя, — хозяин терм замахнулся на Маркуса, но тот увернулся, подставив подножку, отчего мужчина упал.

— Держи его! — разнеслось со всех сторон, и я поняла, что мы пропали.

— Казнить его!

— Стража!

— На виселицу этого ублюдка!

ГЛАВА 11

— За что вы хотите его казнить? — все обернулись на голос.

Перед нами стояла младшая сестра правителя города, спустившаяся с верхнего яруса. Светловолосая пухлощекая Ликея. Молоденькая, чуть в теле, при этом невероятно легкая, воздушная, точно облачко, плывущее над землей.

Она была той самой покровительницей, благодаря которой меня пускали в ложу аристократов.

— Насколько я поняла из вашего спора, вы сами попросили раба пояснить свою позицию, — продолжила Ликея. — А теперь хотите предать его смерти за то, что он выполнил ваш приказ?

Ее миловидная кукольная внешность и звонкий голосок были способны ввести в заблуждение тех, кто видел Ликею впервые. Могло показаться, что хорошенькая блондиночка умеет лишь щебетать о девичьих глупостях и готова подчиняться чужой воле по первому требованию.

На самом же деле сестра градоправителя обладала железным характером и имела безграничное влияние на брата. Поэтому ссориться с ней желающих не было. Все прекрасно знали, какими проблемами это может быть чревато.

— Простите, госпожа Ликея, — принялся оправдываться хозяин терм, недовольно отряхиваясь. — Но как можно допускать распространение столь чудовищного вранья?

— Почему же вранья? Вы были на том поле битвы? Нет. А он был. И видел все своими глазами. Ведь так?

Маркус кивнул.

— Но госпожа…

— Я не договорила, — ее голос разлетался будто звон колокольчиков, — В его истории я не увидела ничего предосудительного. Раб лишь в очередной раз показал, насколько находчивы наши легионеры и как ловко используют военные хитрости в свою пользу. То, что он выбрал не самые подходящие слова — здесь я с вами согласна. Думаю, госпожа Фелисия проведет сегодня над этим работу. Я права?

— Безусловно, госпожа Ликея, — я поклонилась, мысленно умоляя, чтобы все поскорее закончилось. Как же стыдно…

— Так вы действительно хотите подвергнуть казни раба, поведавшего вам о заслугах наших воинов?

Мужчины замялись, замотали головами и начали расступаться, вспомнив о важных делах.

— Пойдем поболтаем, — Ликея подхватила меня под руку, уводя подальше от толпы.

Хмурый Маркус пошел за нами.

— Откуда у тебя такой грозный вояка? — усмехалась Ликея, разглядывая брюнета.

— Это не раб, а сплошное наказание, — оставшись с сестрой градоправителя наедине, я перешла на более дружеский тон. — Кажется, боги меня прокляли, подослав этого самоубийцу.

— Чей он?

— Госпожи Эйстерии.

— О-о-о… — протянула очеровательная покровительница, — Тогда вдвойне сочувствую.

Я нашла взглядом Эйстерию. Та недовольно смотрела на меня, но не решалась подойти, пока со мной