Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой - Анна Солейн

Вот гад! Несмотря на поднявшееся изнутри возмущение, захотелось улыбнуться, и мне пришлось приложить усилия, чтобы сдержаться.

Ректор смотрел на меня, не мигая, его хвост нервно дергался вправо-влево. Под тяжелым взглядом синих глаз внезапно стало неуютно.

— Ректор Стортон? — неуверенно позвала я. — Почему вы меня разглядываете?

— Жду.

— Чего?

Он зарычал. Этот звук был странным, вибрирующим. Он как будто родился внутри его груди и вырвался наружу, заставляя у меня внутри что-то вздрогнуть.

— Вы должны в меня влюбиться, Танг. Я жду.

Я не удержалась от смеха.

— Вы полагаете, это так легко?

— А что здесь сложного? — дернул ухом ректор, и я в очередной раз поразилась его незамутненности.

Такой же, как Томас Морвель: совершенно непробиваемо уверенный в собственной неотразимости.

— Вы в меня влюблены? — спросила я звенящим от неожиданной злости голосом.

Глаза ректора снова стали круглыми, как большие синие монеты.

— С чего мне в вас влюбляться, Танг?

— А мне — в вас?

Я думала, что его глаза не могут стать еще больше, но ошибалась. Удивление, написанное на звериной морде, было огромным.

— Но вы же…

— Подождите, я сама скажу, — проговорила я, смахивая каплю воды с лица. — Я — Танг, у меня нет ни семьи, ни тутула, а еще мне семнадцать и все, о чем я могу думать — это выгодная партия и кавалеры. Вы — барон, хороши собой, не женаты и и не помолвлены. Еще вы ректор, умны, загадочны, а потому я никак не могу в вас не влюбиться хотя бы немного?

Ректор нахмурился.

— Да? — голос его звучал неуверенно, как будто он подозревал подвох, но все никак не мог понять, в чем он состоит.

— Нет! — возмутилась я. — Все не так!

Глаза ректора Стортона недоверчиво прищурились, по полу, по столу и по шкафам застучал дождь.

Когтистая лапа дернулась, с нее сорвался зеленоватый сгусток энергии и завис в воздухе, набухая, впитывая влагу, рядом с тем, что ректор создал раньше. Несмотря на это, дождь усилился.

— Танг, прекратите топить мой кабинет! — приказал ректор.

Громыхнуло, как во время грозы. Я зажмурилась, пытаясь взять себя в руки, но это не помогло.

Ректор Стортон ругнулся, поднял руки, формируя заклинание. Я вдруг поняла, что меня трясет. Повинуясь взмаху огромной лапы, заклинание развеялось туманной дымкой, укутывая меня мягким светом. Что?

Я дернулась, переводя взгляд на ректора, и неожиданно поняла, что дождь до меня больше не дотрагивается. Следующим заклинанием ректор укрыл пол, бумаги на рабочем столе и шкафы.

— Уннер, — тихо проговорил он. — Вы должны взять себя в руки. Не ведите себя как ребенок, в конце концов

Громыхнуло еще сильнее, я сжала кулаки. Как же он меня злил! Как ребенок? Это я веду себя как ребенок? Можно подумать, это я из нас двоих уверена, что от меня все в восторге!

Дождь усилился, забарабанил так сильно и часто, что уши закладывало от громкого звука.

— Уннер, — голос ректора прозвучал совсем рядом. — Слушайте мой голос, вам нужно взять магию под контроль. Дышите.

Причем тут дыхание⁈

— Уннер, — почему его голос звучит так мягко, когда он зовет меня по имени? — Уннер, попробуйте сделать глубокий вдох, а теперь выдыхайте, долго, медленно. Вот так, теперь еще раз.

Я зажмурилась сильнее, изо всех сил пытаясь успокоиться, и желая оказаться подальше от ректора, и…

Прикосновение к руке стало полной неожиданностью — сначала я даже не поняла, что произошло. До пальцев дотронулось что-то мягкое, пушистое, погладило ладонь и скользнуло выше, к запястью.

Меня как будто током ударило. Кажется, в этот момент я поняла, почему запястья считались всегда чем-то интимным, уязвимым — некоторые даже считали неправильным их демонстрировать окружающим и всегда носили браслеты.

До сих пор я думала, что это блажь, то мягкое прикосновение к запястью, которое никак не заканчивалось, щекотное, нежное, заставило что-то внутри подпрыгнуть.

Я открыла глаза и увидела радугу. Она солнечным зайчиком лежала на лице ректора, так что он щурился. Шерсть была мокрой, а дождь, кажется, прекратился.

Опустив глаза, я успела увидеть, как огромная лапа отпускает мою руку. Почему-то без этого стало холодно и неуютно. К щекам прилила краска, от стыда я готова была провалиться сквозь землю.

Вспомнился мой ужасный экзамен, где я точно так же из-за одного только прикосновения ректора создала радугу и заставила зацвести цветы.

Как неприлично! Во имя всех святых!

— Отлично, Уннер, — кивнул ректор, отходя на шаг. Он выглядел невозмутимо, в воздухе пахло озоном и мокрой шерстью. — Впечатляющая демонстрация. Впрочем, вы могли бы остановиться на том, что донесли до меня свои чувства словами.

— Я думаю, мне нужно чуть больше времени, — пролепетала я. — Чтобы в вас влюбиться, сэр.

Я все-таки не удержалась и прижала ладони к щекам.

Сердце колотилось, запястье, которого коснулся ректор Стортон, горело огнем.

Ну какая же глупость!

— Отложим это до завтра, — после паузы кивнул ректор. Он отошел на шаг и теперь смотрел на меня сверху вниз. — Сегодня я уже достаточно… вас лицезрел. Не имею ни малейшего желания продлевать нашу встречу. Свободны, Танг.

Вот… вот… Слов нет!

Может, оставить его чудовищем?..

Глава 18

Спустя час я сидела в будуаре, сна не было ни в одном глазу. Напротив меня в кровати посапывала Ирма, на голове у нее красовался смешной чепчик.

Я раз за разом проводила гребнем по волосам и пыталась уложить в голове все