Отвергнутая жена - Мартиша Риш

можно. Однако Розену хватило смелости отвергнуть не только ее, но и сына! Он лишил их мальчика материнского молока, из-за этого кроха заходился в плаче. Такое нельзя простить никому, никогда!

Розен упал на колени. Грозный мужчина сделал это впервые за всю свою жизнь. Он не боялся так смерти, не боялся так сильно бесчестия, как боялся теперь остаться навсегда без любимой. Барон склонил голову перед колдуньей так низко, как только мог.

- Прости меня. Я сделаю все, что пожелаешь.

- Я хочу, чтоб ты убрался из моих новых покоев. Вместе со своими подачками. Будешь пить вино – помни, как оставил кормящую мать Зенона без капли воды. Будешь есть – вспоминай, на что обрек меня. Останешься в спальне с девицей, вспоминай о том, что потерял навсегда. Никогда больше ты не сможешь насладиться ничем сполна. Всегда будешь вспоминать обо мне. И даже с женщиной ничего у тебя не выйдет. Будь проклят! Не муж, не воин и даже не мужчина! Мужчины так не поступают.

- Да как ты смеешь! - Розен вскочил на ноги. Он успел занести руку для пощечины, скорее удара. Люция не дрогнула, смотрела все так же презрительно и улыбалась.

- Только посмей, тогда ты и сам себя уважать не сможешь.

- Мерзавка!

Барон бросился к выходу. Люция расхохоталась вслед мужу. Через минуту в дверном проеме возник страж.

- Унесите это. Я не принимаю подарков от недостойных.

Ошарашенный стражник молча выполнил приказ. Подобрал с пола корзину и выскочил за дверь. Лязгнул засов. Девушка отошла в самый темный угол, прислонилась спиной к холодной влажной стене. По ее лицу потекли горькие слезы, грудь содрогнулась от беззвучных рыданий. Она потеряла любимого навсегда, никогда его больше не увидит, разве что на суде. Нет больше их семьи, ничего не осталось от той великой любви, что была. От того сильного чувства, из-за которого, осталась в этом мире колдунья. Не обнять ей его на прощание, не вдохнуть запах его сурового тела. И ничего уже не удастся исправить. Она проснется вдовой. Нельзя простить предателя! Зачем только она влюбилась в барона, зачем вышла на ту поляну в лесу? Лучше бы и не видела его никогда!

Глава 13

Ноги сами принесли Паула на порог добротного дома. Он бы хотел сразу войти, как делал это всегда, но теперь решил помолиться. Пускай он снял с себя сан, но верить не перестал. Молитва всегда дарует успокоение и надежду. Он просил у бога направить его на верный путь, не дать совершить зло. Ведь все, о чем он мечтает, это избавить семью девушки от страданий. Подарить счастье ее родным. Разве Паул оступится, если поможет? Сама вера его, сама душа велят помогать. Если уж в его руки попало лекарство, то он может и должен помочь.

Дверь открылась сама, помолиться Пауль так и не успел. В старике с посеревшим лицом он едва смог узнать крепкого мужчину, который вчера провожал стадо на выпас. Отец Анны едва стоял на ногах, даром, что от него совершенно не пахло спиртом. Одежда мужчины напиталась горем и под действием этого будто бы стала куда тяжелей.

Не в первый раз отец Паул видел подобные изменения. Когда случалось горе, его часто призывали в дома, в богатые ли, в бедные – всем одинаково нужен священник. И все семьи выглядят в этот час одинаково. То ли дело крестины! Когда родится на свет младенчик, священника тоже зовут. Вот здесь все бывает по-разному. И богатые семьи разительно отличаются от семей бедных в час настоящего счастья.

- Не в добрый час вы пришли, святой отец. Да я и сам уж хотел отправиться за вами. Анна совсем плоха, не дожить моей маленькой до утра. Бог прибрал всех наших с Марией детей, приберет а Нютку.

- Позови супругу свою, сын мой.

- Мария при дочери, не хочет оставить ее одну ни на минуту. Спешит продлить хоть на миг свое материнское счастье.

Паул ссутулился, теперь, в черной одежде, он сам себе напомнил ворона-падальщика. Как ни крути, а счастье быть матерью он унесёт из этого дома. Если ему повезет продлить жизнь Анны, он сможет продлить счастье ее матери иметь живую дочь. Но тогда сама Анна навсегда потеряет возможность родить. Впрочем, иначе она все равно погибнет. Из дома послышался тяжелый стон и вскрик немолодой женщины.

- Иоганн! Беги скорей за святым отцом, наша дочка, она хочет уйти. Поторопись.

- Отец Паул сам пришел к нам, - отец Анны вопросительно посмотрел на Паула. Тот высвободил крест из-под одежды, чтоб человек его заприметил.

- Ты должен принять решение, сын мой. Я могу спасти твою дочь, есть особое зелье.

- Так поспешите! Если есть хоть что-то, что ей поможет! - бешеный огонь зажегся в усталых выцветших глазах Иоганна.

- Дослушай меня до конца.

- Я заплачу сколько скажете. В доме есть шелка, бисер, моток золотой нити, пуговицы из перламутра...

- Я не ворон, чтоб тащить все в гнездо, - ветер поднял одеяние Паула, будто решил опровергнуть его слова, сделал и вправду похожим на ворона, распустившего крылья. Распятие на груди напомнило когти, наполовину скрывшись в складках одежды, - Я дам Анне зелье, скорей всего, твоя дочь выживет и проживёт долгую жизнь. Но никогда она не сможет стать матерью. Навсегда останется бездетной.

В доме опять послышался стон. Мать вышивальщицы запричитала.

- Пусть так. Проходите, святой отец.

- Не кори меня потом.

Паул вошел в дом. Над входом опасно низко нависала балка. Свежая тырса сверкала побелкой и надежно прикрывала тесаные бревна. Печь топилась, чугунные горшки испускали пар. Если б не сладковатый запах беды, не прерываемые слезами путаные слова самой искренней молитвы, которую шептала несчастная мать у постели вышивальщицы, можно было бы решить, будто жизнь в этом доме идет своим чередом.

Паул вздохнул, сколько раз он молился о чуде в таких домах. Порой бог посылал свою милость, спасал, когда надежды не оставалось. Быть может, неправильно лезть в промысел божий. Но сколько б людей не родилось на свет, если бы повивальщицы не отточили свое умение, сколько бы рожениц погибло. Может, бог для того и посылает людям горе и беды, чтоб те не ленились оттачивать свой разум? Умели лечить. Кора дуба, настой ромашек дают исцеление младенцам вместо смерти. Эти растения тоже созданы богом, не дьяволом,