Хозяйка Северных гор - Адель Хайд

Кстати, после удара о кожаный наплечник такого доспеха, грудь у меня до сих пор болела, и я подозревала, что там весьма большая гематома. Следом за нами несколько слуг вели коз, овец и свиней.

Я надеялась, что стрелами в нас пулять со стен замка никто не будет.

При нашем приближении собаки в деревне залаяли ещё громче, а вот движение людей почти исчезло.

— Капитан, — позвала я Седрика, и указала ему на дом, который выглядел лучше остальных, — идём туда.

Чем мне нравился Седрик, у него не было никаких сомнений в моём статусе.

Прошёл во двор, распахнул дверь в дом и крикнул:

— Леди Маргарет проходите.

Мы с леди Ярон прошли в дом. Правда пришлось немного согнуться, потому что входная дверь была низковата. Но в доме не было противных запахов, пахло сеном, лесом и какой-то едой.

Внутренняя часть дома представляла собой одну большую комнату. Слева возле маленького окна, затянутого, какой-то штукой, похожей на непрозрачною бумагу, стоял большой грубо сколоченный стол. На нём были разложены мелкие красные ягоды. Справа по стене были расставлены лавки и, видимо, была ещё одна комната, прикрытая занавесками.

Возле неё и стояли, прижавшись к стене трое, мужчина, и две женщины, постарше и помоложе. А в щёлочку межу занавесками выглядывала физиономия какого-то рыжего мальчишки.

Мужчина быт одет в широкую рубаху, которая свободно спадала на широкие штаны, женщины тоже были в рубахах, на которые сверху были надеты сарафаны. Вся одежда была грязно-серого цвета, создавалось впечатление, что одежда старая и вылинявшая. Лица у всех были настороженные. У старшей женщины на голове был чепец, а у той, что помоложе, волосы были заплетены в простую косу. Было видно, что это одна семья. Волосы у всех были тёмного цвета, и только борода у мужчины, как и макушка мальчишки за занавеской были рыжими.

Капитан Седрик спросил, обращаясь к мужчине:

— Кто такой?

— Ифор, — неожиданно густым басом произнёс мужчина.

— Ифор, что происходит, почему ворота замка закрыты? — спросил Седрик.

— Так сегодня утром увидели корабли и закрыли, господин, — ответил Ифор, продолжая настороженно смотреть на нас. Но страха в его лице, как и на лицах женщин, я не видела, как и подобострастности.

И здесь у меня из-за спины раздалось покашливание отца Давида. Я посторонилась, чтобы пропустить старика.

Он прошёл вперёд, подслеповато прищурился и вдруг спросил:

— Ифор-лучник? Ты ли это?

На лице у мужика возникло узнавание:

— Отец Давид?

Он сделал два шага вперёд и низко склонится, подставляя голову под руку старого монаха.

— Как ты вырос! Возмужал! — в голосе отца Давида звучала искренняя радость.

Он обернулся ко мне и сказал:

— Ифор быт лучшим лучником графства, все турниры выигрывал. Никто не мог с ним сравниться.

А Ифор вдруг смущённо потупился и пробормотал:

— Да дивно это было, отец Давид

И вдруг вскинулся, взглянул на меня:

— Леди?

Но ответил ему снова отец Давид:

— Да, Ифор. ваша леди вернулась, дочь графа Гламорган и внучка Лливелина.

Мужчина уставился на меня, не мигая, и вдруг поклонился.

Прикрикнул на своих женщин, чтобы те освободили стол.

После того, как отец Давид назвал меня, всё в доме пришло в движение. А у меня возник вопрос, кто такой Лливелин и почему глаза и у мужчины, и у его женщин стали такими огромными, когда они это услышали. А мальчишка, который всё-таки вылез из-за занавески и теперь стоял в углу, вообще не отрываясь, смотрел на меня. И у меня было впечатление, что, если бы было можно меня потрогать, то он бы обязательно это сделал.

Когда нас усадили за стол, а женщины принесли какую-то еду в глиняных тарелках, я обратила внимание, что лепёшки хлебные были какие-то серые, словно мука, из которой их пекли, была с пылью. Мясного не было вообще, зато были грибы, но есть грибы я побоялась.

Единственное, что было вкусное, это был сыр, ноздреватый белый, с пикантным запахом.

Ифор заметил, что сыр мне понравился и с гордостью сообщил, что это его жена Ронда мастерица, и у них, в отличие от немногих в деревне, есть коза.

— Зима эта была долгая. Многие не выжили, скот порезали. Да и лето было дождливым, пшеница плохая уродилась.

— А скажи мне Ифор, — спросила я, — а кто сейчас есть в замке?

Ифор поджал губы, посмотрел на отца Давида и выплюнул:

— Отец Киприан, нормандец.

— А что он там делает? — удивлённо спросила я, совсем не понимая, почему какой-то «отец» да ещё и нормандец занял мой замок.

Ифор рассказал, что отец Киприан появился ещё весной несколькими «братьями по вере».

— В замке-то оставался старый Дункан и Берта, — проговорил Ифор, — да в деревне мы больше были заняты тем, что «зализывали раны» после тяжёлой зимы. От Вас никаких вестей не было. А они пришли, показали бумагу от короля, который передал им замок, — он сделал паузу, посмотрел на меня, и добавил, — Ваш замок, и с тех пор живут там.

— Ифор, может, ты хочешь ещё что-то сказать? — спросила я, давая шанс мужчине, если он по каким-то соображениям смущался, — или рассказать?

Ифор молчал, возникла пауза, которую нарушил отец Давид. Он обратится к Ифору:

— Ифор-лучник, а где остальные славные воины «зелёного круга»? Или ты остался один?

Про «зелёный круг» мне отец Давид рассказывал. Когда ещё был жив мой отец, то эти ребята были чем-то вроде «народного ополчения». В мирное время пасли скот и возделывали землю, но в военное время они меняли мотыги на мечи и собирались в «зелёный круг».

«Кругом» их называли оттого, что ритуальный военный танец Уэльса быт таким, что мужчины становились в круг и двигались в разные стороны, постепенно ускоряясь, и в конце сходясь и расходясь, имитируя битву. А «зелёным», потому-что рубахи воинов были зелёного цвета.

Ифор ответит не сразу. Некоторое время он молчал, потом тяжело вздохнул и проговорил:

— Ты прав, отец Давид, «зелёного круга» больше нет, он умер вместе с графом Бедфорт и графиней Гламорган.

Потом Ифор перевёл взгляд на меня и добавил:

— Но я вижу славную кровь Гламорган в леди Маргарет, и может огонь, который есть в этой крови, возродит эту славную традицию.

Мы все молчали. Ифор тоже снова взял паузу, после которой сказал:

— Часть круга погибла, нормандцы пытались отнять наш хлеб, и мы были вынуждены защищаться, но если вы позовёте, то двадцать мечей поддержат Вас, леди Маргарет.

— Значит, будем ночевать в замке, —