Из развода с любовью - Каролина Шевцова

- Ты не заболел? - Обеспокоенно спросила я, начав перебирать самые худшие варианты.

- Милая, не делай вид, что тебя заботит мое здоровье.

- Что?! Но…

- Не передумала, - наконец выпалил Олег и весь обмяк, будто эти два коротких слова были его стержнем. Но стоило произнести их вслух и опираться стало не на что.

Я непонимающе вздернула брови:

- Ты о чем?

- Не передумала разводиться? Яна, я серьезно, все еще можно переиграть.

Глядя в знакомые до каждой черточки глаза, я больше не видела в них бликов света. Они были пустыми. Любимый человек за несколько коротких месяцев превратился в монстра, который каждую ночь являлся мне в кошмарах. Он догонял, я убегала, на ногах пудовые гири, а впереди обрыв. И самое страшное, что проснувшись, я снова проживала этот сон: Олег наступает, я ищу пути для выхода, но, кажется, что его нет.

Как больно… Мы дошли до того, что сейчас стало невозможным вспомнить наше «хорошее» прошлое. Зато в голове заезженной пластинкой крутились кадры из «плохого»: муж кричит на сына, тот испуганно жмется к моей ноге; муж уходит из дома, оставив меня в неизвестности; муж приносит Анфисе роскошные букеты роз, пока я жду его на темной кухне. Кружевной корсет на полу, его ботинки в чужой квартире, безразличие в глазах, и слова. Слова, которые били больнее кожаной портупеи.

Наконец я вздохнула, будто вынырнула из омута, и произнесла, чеканя каждое слово:

- Нечего переигрывать, Олег. То, что мертво, не воскреснет.

Он застыл, внимательно изучая меня. От его пропитанного злобой взгляда мороз пробежал по коже, как предупреждение надвигающейся беды. И в голосе своего мужа я больше не слышала ни одной знакомой ноты:

- Ну как знаешь. Главное потом не приползи обратно…

- Не доставлю тебе такого удовольствия.

Когда в зал вошел судья, на этот раз он был облачен в черную мантию с белым воротничком, я наконец успокоилась. Ирина убедила меня в том, что все доказательства на нашей стороне: квартира, купленная в браке, дети, которых нельзя выселить до восемнадцатилетия, ежемесячные платежи по ипотеке, отправленные ровно в день зарплаты Олега. Ну и робкое осознание того, что суды чаще принимают сторону матери, тихо согревало душу.

Олег сел по диагонали от нашего стола, но развернулся лицом ко мне и не сводил с меня взгляда во время приветственной речи. Было в этом что-то отчаянное, и на секунду я даже пожалела бывшего мужа. Он казался невероятно одиноким, брошенным всеми человеком где-то на краю мира. Про такого еще говорят «игрок, который подавал надежды».

Я постаралась понять, о чем он думал сейчас, но не смогла. Бесстрастная маска скрывала любую мысль, любое проявление жизни в лице Олега. Он даже не дрогнул, когда в зале раздался звонкий голос Иры:

- И потому предлагаю разделить рыночную стоимость квартиры за вычетом аванса на две равные части.

- Это будет не совсем корректно, Ирина Марковна, - тихо возразил Мезенцев.

- Зато чрезвычайно законно, - парировала Ира. Она говорила спокойно, выглядела уверенно и эта сила словно вода в сообщающемся сосуде плавно перетекала ко мне, заставляя держать спину прямо.

- Вот в том-то и проблема, Ирина Марковна, как вы знаете, супруги делят все: расходы, доходы, приобретения…

- Ближе к делу, Григорий Игоревич.

- Ага, ну раз к делу, то вот…

Мезенцев достал из папки два файла и мелкими семенящими шажками двинулся в нашу сторону. Я непонимающе скосила взгляд на Иру Кац, но та даже бровью не повела. Откинувшись на спинку стула она флегматично крутила браслет на запястье. Наверное, это хороший знак.

Перед нами опустились две стопки бумаг, в каждой таблица с кучей цифр.

- Что это? – я непонимающе посмотрела на Олега, но тот никак не отреагировал, застыл, будто восковая кукла.

- Вы же в курсе, что это незаконно, - в голосе Иры прозвучал непривычный металл.

Я снова посмотрела в ровные столбики с цифрами. Они ни о чем мне не говорили.

- Согласен, Ирина Марковна, получать такое унизительное жалование юристу нашей категории просто незаконно, - жалобно вторил Мезенцев.

- Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? – в груди росло нехорошее предчувствие. Оно как огненная лава, плескалось, подходило к краю и почти переливалось за границу. За тот внутренний барьер, который я так старательно строила накануне.

- Яна, - вежливо начал Гриша, - дело в том, что это официальная зарплата вашего супруга. И как вы видите, ее хватало ровно на продукты, бензин, коммунальные платежи и редкие покупки. Тут полная смета, все до копейки за последние восемь лет вашей жизни.

- Гриша, это фарс, - взорвалась Ира, но тотчас умолкла, стоило судье бросить на нее недовольный взгляд. Мне стоило волноваться из-за того, что человек в мантии явно принял сторону мужа, но нет, в ту секунду думала я о другом.

Я смотрела на Олега, он - на меня. Отстраненно, размыто, словно между нами стена, каждый кирпич которой слеплен из обид, причиненных друг другу в браке. Супруг равнодушно повел бровью, будто бы говоря:

«А ты рассчитывала на что-то другое? Я же предупреждал».

- Отлично, а за какие деньги они выплачивали ипотеку, не хочешь же ты сказать, что банк им подарил квартиру?

- Ирина Марковна, вы же так ратовали за вежливое общение, - от сальной улыбки Мезенцева хотелось помыться, - так давайте же снова перейдем на «Вы». Олег Птаха выплачивал ипотеку благодаря ежемесячным подаркам, благотворительной помощи и донатам своих коллег. А они, как известно, при разводе не делятся.

Сказанные слова стрелами пробили мне висок. Больно. Зато быстро и без напрасных надежд на легкую смерть. Я нашла взглядом глаза Олега, пытаясь разглядеть в них что-то родное, человеческое, но все в лице мужа казалось теперь мертвым.

- Олег, это же не правда, - только и смогла выдавить я, - ты ведь сейчас всех обманываешь.

Он поменял положение рук, накрыв правой левую, так, чтобы мне было видно кольцо на безымянном пальце. Именно то, из комплекта, на который мы спустили его премию, мою стипендию и заначку. Олег играл грязно... Обручальное кольцо, надетое впервые после измены, громче любых слов говорило о том, что я могу остановить суд и прекратить собственные мучения. И именно с