Прикасаясь к сердцу - Ирина Ингрин

class="p1">Она сама не знала, чего хочет. Она его ненавидела. Женя ее бросил, растоптал, как что-то ненужное, сломал ее. Но его песни… в них он страдал, она это чувствовала. В своих песнях он по кому-то скучал, с кем-то спорил. И как бы Света не сопротивлялась, но представляла на этом месте себя.

К тому же, в ее жизни явно неспроста появился Вадим, со своими странными ухаживаниями, а теперь еще и приезд группы в город, о котором он молчит. Что-то планируется.

Света чувствовала, будто ее окружают со всех сторон, что ее поймали и держат на мушке. Но с другой стороны, чего ей бояться. Это всего лишь отголосок прошлого, которым она уже давно переболела. Женя научил ее всему, чему хотел, и больше ничего не мог ей дать.

Только почему она вся дрожит, почему все еще пытается забыть его лицо, его глаза, его голос?

После обеда девушка постепенно начала собираться. Сходила в душ, накрасила глаза, почти не трогая макияжем губы – потому что постоянно кусала их от волнения. Она уложила светлые волосы мягкими волнами, надела самое невинное с виду платье, какое только смогла найти в шкафу. Белое, с пышной юбкой, усыпанной узором из незабудок. Сегодня Свете не хотелось быть яркой и броской, проще – лучше.

Когда в пять вечера раздался звонок в дверь, девушка была готова. Она открыла дверь – там, конечно, стоял Вадим. В его руках были билеты. Он замер, восхищенно разглядывая девушку. Уже хотел, как и планировал, протянуть: «Сюрприз!» и «Ты чудесно выглядишь», но замолчал, столкнувшись с ее взглядом. Она смотрела холодно и презрительно – наверное, впервые искренне за последний месяц их общения.

– Что ж, пошли,– после пары минут молчания сказала она устало. Вадим незаметно засунул билеты обратно в карман куртки.

В тишине они спустились на лифте, сели в его машину.

– Так и будешь молчать? – наконец не выдержав, Света вопросительно посмотрела на парня, пусть никому из них и не хотелось начинать этот разговор.

– Что ты хочешь услышать? Думаю, ты и так все поняла.

– Когда ты меня узнал?

– С первого же вечера.

Она выругалась, он усмехнулся:

– А ты меня?

– Ты не особо изменился, так что с первого же взгляда.

– Да, не удивительно.

– Боже, какой же цирк, – она устало вздохнула, закрыла лицо ладонями, но почти тут же подняла его, неожиданно пытливо разглядывая Вадима.

– Так чего же ты хочешь? К чему все это было? И почему не говорил ничего о концерте?

Оба теперь чувствовали себя глупо, из-за того, что изображали подобие любви между ними.

– Я боялся, что ты откажешься идти на его выступление. Чего хочу? Мне от тебя ничего не нужно. Но он, почему-то, считает, что это я во всем виноват. И хочет видеть тебя. А я… всего лишь, можно сказать, посредник.

– Видеть меня? Зачем? – тут ее голос задрожал, как бы она ни старалась держать себя в руках.

Вадим улыбнулся, неожиданно тепло и понимающе.

– Это ты уже спросишь у него сама.

27

Какая любовь может быть в девять лет? А в двенадцать? В четырнадцать? Мы, увидев какой-то отрывок отношений между взрослыми – родителями, парочками с улицы, школы или даже в кино, пытаемся нелепо повторить его, сами порой не понимая, зачем. Просто потому что можем? Или всё же, потому что хотим?

А природа, эволюция, Бог или энергия, заключенная в наших клетках и генах, радуются, что не прекратятся на нас.

Потому что сейчас, пока на нас нет никакой ответственности, пока нас ничто не отвлекает, мы поймем каково это – нравится кому-то и любить кого-то. Как это сладко, мучительно, приятно, тепло, как это ценится в обществе. И если опыт будет положительным, то потом, взрослея, мы непременно захотим повторять эти чувства снова и снова, пусть с каждым разом это будет и сложнее, и с большими последствиями, но и более приятно – все же половое созревание рано или поздно даст о себе знать. Мы подсядем на крючок из этой адской смеси чувств, и будем продолжать, не смотря ни на что.

Эта страсть приведет к потомству, если все сложится удачно. И высшие силы вздохнут спокойно – в этой ветке поколений они точно не угаснут еще пару десятков лет. Пока весь цикл не повторится снова.

Да, когда они встретились тем летом, их любовь еще была платонической. Невинные поцелуи, прикосновения губ к коже. И хотя в лагерях очень многие впервые по-настоящему целуются – королевские ночи никто не отменял – физическое влечение было точно не про эту парочку. Их отношения и не дожили до последнего лагерного вечера.

Они просто всегда были рядом.

Когда Света переехала с мамой в новый город и попала в пятый класс, то вела себя бесстрашно, во многом из-за озлобленности на весь мир. Она была общительной на зло себе, не стесняясь, одна из первых, начала краситься и носить каблуки. Особенно на контрасте со своей верной подругой и соседкой по парте Диной, она привлекала к себе внимание мальчиков. Гибкая, подвижная из-за занятий танцами, смешливая – ее постоянно задирали, но и анонимных записок с признаниями в любви она получала больше всех.

У нее было много ухажеров, особенно уже в старших классах. Но она никогда не могла пойти дальше поцелуев. Света не знала, где и с кем проводит свои вечера Женя, но ей самой не хотелось переступать черту. И было плевать, что думают о ней остальные. Пусть ходили сплетни, что она распутна, меняет постоянно парней, но она помнила Женю, ее душа тянулась к нему. И она оставалась верной ему, даже после того, как поверила, что действительно забыла его и разлюбила.

Чего не скажешь о нем. Да, он любил только Свету, и она, однажды попав в его мысли, навсегда стала в них королевой. Но в реальности, в особо одинокие дни, после тяжелых записей, многочасовых тренировок, он пытался расслабиться в компании какой-нибудь симпатичной девушки. Чаще всего он знакомился с ними на тусовках, которые группа устраивала после их, небольших в начале карьеры – человек на сто, выступлений в клубах. Ему было стыдно за себя, но он надеялся снова, что в этот раз все будет иначе, и его замерзшее сердце хоть что-нибудь почувствует. Однако на утро он постоянно оказывался просто мерзавцем, воспользовавшимся другим человеком, как вещью.

С набором популярности, с возрастанием числа фанатов, такой вид общения с девушками сошел на нет. И Женю это устраивало.