Мой опасный император - Татьяна Гончарова

Не оборачиваюсь, особенно пронзительно чувствуя, близость императора за моей спиной. Он стоит, не прикасаясь, окутывая своим запахом. Своей уверенной силой и давящей тяжестью. Чувствую его каждой клеточкой кожи, которая молчаливо вопит о прикосновении.

До звездочек в глазах хочу чтоб прикоснулся! Но стою неподвижно.

— Абсолютно белые крылатки исчезающе редки, — продолжил он обволакивать меня своим роскошным рычаще-завораживающим голосом. — В основном расцветка белых крылаток такая, как на этой картине. С тёмными полосками. Потому что крылатки остальных видов, как правило, тёмно-синие, тёмно-зелёные и чёрные.

Пытаюсь сосредоточится на словах. Не получается…

Тяжёлые ладони легли мне на плечи, погладили, обхватили в кольцо и прижали к мощному мужскому телу. Внушительный твердый бугор ощутимо упёрся в поясницу, а плоский хвост уверенно обвил моё бедро, в котором рвался ему навстречу мой белый предатель.

Я замерла, не двигаясь. Хотя так хотелось потереться о него, наклонить голову, подставляя шею под жгучие мужские губы. Хотела его до тьмы в глазах. Но нет. Я кремень, хоть и напряжена до предела. Моя воля тверда… почти как каменное желание императора. Хвост вытянут в струнку. И сама я неподвижна.

— Встретить совершенно белую крылатку, без чёрных полосок, невообразимая редкость, — прозвучало над моим виском, — считается, что их не существует. Счастливчик тот, кто не только встретил, но и смог поймать. И выжить при этом.

Он понизил голос до вкрадчивого шёпота:

— Исключительно красива. Крайне опасна. Смертельно ядовита.

Его руки снова на моих плечах. Резко разворачивают меня к нему. Взгляд глаза в глаза.

— Безмерно желанна, — его длинный выдох.

Горячее дыхание обжигает мой висок. Он чуть отстраняется.

Тону в его глазах. Бездна на их дне. Космос желания.

Его губы приближаются к моим чрезвычайно медленно. Неотвратимо. Мои… дрогнули, приоткрываясь навстречу.

И всё же справляюсь с собой. Его губы встречают мой упрямо сжатый рот. Взгляд перед собой. Не смотреть! Не смотреть ему в глаза.

Роргард отстранился. Усмехнулся нахальной мальчишеской ухмылкой.

— У белой крылатки есть ещё одна особенность, Мирей. При приближении более опасного хищника, они не сразу бросаются в бой. Крылатки замирают, Мирей.

Я приподнимаю брови, и император добивает:

— Мёртвыми притворяются, Мирей. Мёртвыми!

Глава 25. Стена

До меня доходит. Рыбка, значит. Крылатка белая. Это он-то более опасный хищник?

Я смотрю на него, предвкушающего мою реакцию… и вдруг начинаю совершенно неприлично хохотать.

Рыбка Мирей! С плавниками колючими! Это ж надо так было обозвать!

Просто закатываюсь в истеричном смехе, ошеломив, похоже, его беложаберное величество до полного пересыхания.

Впрочем, Роргард довольно быстро тоже начинает смеяться. Низко, с хрипотцой. Чем дальше, тем больше.

Мы ухохатываемся, как ненормальные, едва успокоившись и посмотрев друг на друга, тут же снова прыская от смеха. Передержали в себе эмоции похоже.

Отпускаю себя, и даю себе всласть просмеяться. Нужно выплеснуть напряжение. Император, похоже, тоже давненько не веселился, потому что отдаётся веселью самозабвенно, на всю катушку.

Мне нравится его смех. Мне нравится его улыбка. Космос бездонный, как же он весь мне нравится, от глаз его бесстыжих до кончика наглого шелковистого хвоста.

— Ты прекрасна, Мирей, — наконец, произносит император. — Спасибо тебе. Давно я так не смеялся.

— И я, — признаюсь я и осторожно улыбаюсь. — Пожалуйста.

Повисла пауза. Смотрим друг на друга. По-новому.

По крайней мере он не пытается меня лапать и целовать. Просто мягко поглаживает пальцами мои ключицы. Задумчиво рассматривает, словно в первый раз увидел.

— Так страстно отвечала на мои поцелуи, — обволакивает своим роскошным голосом Роргард, — что сейчас не так?

Перевожу дыхание. Похоже, он правда не понимает. Но вырываться больше не спешу.

— Ого, — кривлю губы в ехидной усмешке, — меня спрашивать начинают.

— Я разве не спрашивал? — приподнимает бровь он.

— Нет, ты как дикий набрасывался! — возмущаюсь я и тыкаю его пальцем в грудь.

Зря начала прикасаться к нему — он тут же этим пользуется — обнимает своей широкой ладонью мою маленькую кисть, поднимает её к своим губам и целует мой палец, довольно сверкнув глазами.

— Ты себя в зеркале видела? — усмехается он, пресекая мою попытку вырвать руку.

Я краснею. Видела я себя в зеркале. Рядом с ним. С бугром на штанах, ага.

— Я видела в зеркале тебя! — шиплю я взбешённо, — ты дикий совсем! Дикарь! Как есть! Хоть и император!

— Я не так давно император, — усмехается он, — а мужчина с рождения. И рядом с тобой член штаны в клочья рвёт. Самая желанная и красивая самочка, что видел в жизни.

Мурашки бегут от его слов, поднимая гребень вверх. И шипы довольно выстреливают на хвосте. Нравится ему, предателю…

— Ты орс, — упрямо возражаю я. — А я рихт.

— Белый рихт, — улыбается он. — И я слышал у рихтов гораздо более активные любовные игрища обычно. Ммм?

Тут мне и возразить нечего. Остается только возмущенно фыркнуть и попытаться отодвинуться. Не дает…

Кладёт мою руку себе на шею. Придавливает властной ладонью мою поясницу, вжимая в своё идеальное рельефное тело. Идеальное для меня… Удивительно как мы совпали всеми