Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом - Кармен Луна

— Вы… хорошо знали мою прабабку? — спросила я как бы невзначай, накладывая свежую припарку.

Он напрягся. Взгляд снова стал холодным и отстранённым.

— Она была Хранителем Договора, — коротко ответил он.

— Но вы назвали меня её именем, — я не сдавалась. — Значит, вы знали её не просто как… делового партнёра. Мы так похожи?

Он долго молчал, глядя в огонь.

— Внешность обманчива, — наконец произнёс он глухо. — У неё были твои глаза. Такой же синий лёд. Но её воля… её воля была как сталь. Холодная, несгибаемая, острая. А твоя… — он усмехнулся, — твоя похожа на упрямый сорняк, который пробивается сквозь камень. Не такой прочный, но досаждающий гораздо больше.

Это был самый странный комплимент в моей жизни. Но это был комплимент. Он впервые не просто констатировал факт, а дал мне оценку. Сравнил. И я, к своему ужасу, почувствовала, как по щекам разливается румянец.

Он замолчал, и я поняла, что больше он ничего не скажет. Тайна его отношений с Изольдой была заперта так же надёжно, как яйцо в шкатулке.

Он поправлялся с нечеловеческой скоростью. Уже на следующий день он мог сидеть, а к вечеру — даже стоять, опираясь на стену. Период его беспомощности подходил к концу. И вместе с ним заканчивалось и наше шаткое перемирие.

Вечером третьего дня он уже стоял посреди комнаты, не шатаясь. Рана на его руке почти затянулась, оставив лишь тонкий розовый шрам. Он был почти в полной силе. И это было страшно.

Атмосфера в доме изменилась. Исчезла динамика «медсестра-пациент». Вернулась динамика «ведьма-дракон». Но она была уже другой. Не такой однозначной. Мы три дня прожили бок о бок. Он ел мою еду. Я лечила его раны. Элина дарила ему камушки. Мы перестали быть для него просто «человечками». А он для меня… он перестал быть просто монстром.

Он подошёл к разбитому окну и посмотрел на нашу долину, укутанную волшебным туманом.

— Твоя защита… — сказал он тихо, не оборачиваясь. — Забавно. Примитивно, но на удивление эффективно.

Потом он повернулся и посмотрел на меня. И этот взгляд был страшнее его ярости. В нём не было гнева. Не было снисхождения. В нём был острый, как скальпель, интерес. Он смотрел на меня как на равного противника. Как на сложную головоломку, которую ему не терпится решить.

— Она не удержит меня, когда я захочу уйти, — продолжил он всё так же тихо.

Это не было угрозой. Это было констатацией факта. Он снова утверждал свою силу. Но в этих словах был и другой смысл. «Когда я захочу». А это означало, что пока… пока он уходить не хотел.

Он сделал шаг ко мне. Я инстинктивно отступила.

— Спасибо, — произнёс он, и это слово прозвучало так странно с его губ, будто он произносил его впервые в жизни. — Ты спасла мне жизнь.

— Я спасала свой дом, — буркнула я, чтобы скрыть смущение. — Ваша смерть устроила бы тут слишком много беспорядка.

Он усмехнулся. Настоящей, живой усмешкой. И от этой усмешки у меня сердце сделало кульбит.

— Ты никогда не упускаешь случая съязвить, человечка.

— А вы никогда не упускаете случая назвать меня «человечкой», Ваше Величество, — тут же нашлась я.

Мы стояли посреди комнаты, в двух шагах друг от друга, и просто смотрели друг на друга. Воздух звенел от невысказанных слов, от не заданных вопросов, от нового, опасного, пьянящего напряжения.

— Я останусь здесь ещё на несколько дней, — сказал он, нарушив молчание. — Мне нужно полностью восстановить силы.

Ага, конечно, — подумала я. — Восстановить силы или продолжить поиски?

— Как скажете, — пожала я плечами, стараясь выглядеть равнодушной. — Койко-место я вам предоставлю. Счёт за лечение и питание выставлю позже.

Он снова усмехнулся и отвернулся к окну. А я смотрела на его широкую спину и понимала, что только что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я его спасла. И теперь он был здесь. Рядом. И я понятия не имела, что с этим делать. И что моё собственное глупое сердце собирается с этим делать.

Глава 20

Утро. Первое утро моей новой, совершенно безумной жизни, в которой в моей гостиной на импровизированной постели спал самый могущественный и самый опасный мужчина в этом мире. Мой личный дракон. Мой враг. Мой… пациент.

Я проснулась до рассвета от чувства тревоги. Выглянула из нашей комнаты на втором этаже. Он не спал. Сидел, прислонившись к стене, и смотрел в тлеющие угли очага. Его силуэт в полумраке казался высеченным из чёрного гранита. Сильный, неподвижный и абсолютно чужой в этом доме, который мы с таким трудом начали делать своим.

Ну, здравствуй, новый день, — с сарказмом подумала я. — Интересно, что ты мне приготовил? Завтрак с драконом? Уборку под его надменным взглядом? Или, может, он решит, что достаточно окреп, чтобы продолжить свой обыск?

Завтрак с драконом случился.

Я спустилась вниз, стараясь производить как можно меньше шума. Привычно растопила очаг своей магией, поставила котелок с водой. Сегодня в меню была каша. Густая, сытная каша из толчёных клубней картофеля-бродяги. Вершина нашего кулинарного искусства.

Он молча наблюдал за каждым моим движением. Его золотые глаза следили за мной без эмоций, но я чувствовала этот взгляд каждой клеточкой кожи. Это было невыносимо. Словно я была редким жуком под микроскопом.

Когда каша была готова, я насыпала порцию Элине, которая жалась ко мне, боясь поднять глаза на нашего гостя. Потом я насыпала порцию себе. И, помедлив секунду, наполнила третью миску. Подошла и молча протянула её ему.

Он посмотрел на миску. Потом на меня. Взгляд был таким, будто я предложила ему отведать яду.

— Что это? — спросил он тоном, которым, наверное, его предки вопрошали у рабов.

— Завтрак, Ваше Величество, — с максимально невозмутимым видом ответила я. — Овсянка, сэр. В нашем случае — картофелянка. Рекомендовано ведущими диетологами для восстановления драконьих сил.

Он скривил губы, но миску взял. Ел молча, медленно, с видом императора, вкушающего пищу варваров. Каждая ложка была одолжением.

Прекрасно, — думала я, быстро поглощая свою порцию. — У меня на кухне сидит дракон. Ест мою кашу. И смотрит на меня так, будто я ему в неё мышьяку подсыпала.