Свет из прошлого - Надежда Васильевна Ефремова

оставила, переоделась. Я дома обошел, по улице прогулялся, не увидел ничего и никого подозрительного. Возможно, сегодня что-то заставило его проявиться, он понял, что сделал глупость, и заляжет сейчас на дно. Но это только мое предположение.

— Его заставило проявиться то, что он хочет получить денег, чтобы закрыть свой долг. Сегодня он предлагал мне или взять тут же большой кредит, или вынести ему очень ценные вещи из магазина.

— Помещение же на сигнализации?

— Да, Эрнест Петрович заботился о безопасности. Думаешь, мы можем вернуться домой?

— Если дом под охраной, то, думаю, что да.

— Да, дом тоже на сигнализации.

— Заботится об имуществе дедуля, — заметила Оля.

— Не надо дрожать, как зайчики, от этого бандита. Он совсем непрофессионал, просто идиот, вот и все. Полиция работает. Найдут. Зато мы знаем, что, скорее всего, твой шеф жив.

— Очень надеюсь!

— Думаю, найдут второго — найдут и Эрнеста Петровича. С толку ты Олега, скорее всего, действительно сбила, молодец. Правильно заявила, что начальник тебе не отец. Наверняка он переваривает полученную информацию и думает, что делать теперь. Но правда, откуда он может знать, что твой руководитель — твой же отец?

— Я, кажется, поняла. Наверное, он, в смысле, Эрнест Петрович, им рассказал об этом!

— Оль, он не знает, что я его дочь.

— Ой, точно! Ну, ё-моё. Я уже так начала привыкать к тому, что мы с ним родственники, что забыла, что он сам-то этого еще не знает.

— Если откуда-то знает Олег, то может и Эрнесту Петровичу это рассказать. Но сегодня я опровергла для Олега эту информацию. А шеф так быстро просто на слово не поверит какому-то проходимцу. Скорее всего, он сочтет его слова абсурдом и бредом, фантазией, придуманной, чтобы выручить денег.

— Ладно, ставьте дома сигналку да не выходите. Утром бери Олю с собой на работу. Или лучше к Максу в больницу отвези.

— Вот эта идея мне больше нравится, — ухмыльнулась Оля, — да я и сама доеду.

— Никаких теперь «сама»!

— Я могу забрать вас утром, одну увезти в больницу, другую — в магазин.

— Ничего себе мотаться тебе из конца в конец!

— Нормально все.

— А ты не останешься с нами? — Марина осмелилась задать вопрос в лоб.

Стас посмотрел на нее, но она не смогла в его взгляде прочитать ответ. Она увидела там лишь растерянность и непонимание.

— Где?

— Дома у нас.

Из-за возникшей паузы Оля поняла, что атмосфера напрягается, и переводила глаза с мамы на Стаса и обратно.

— На ночь?

— Угу, — еле выдавила из себя Марина, понимая, что зря поторопила события. Хотя если подумать, то при сложившихся обстоятельствах это было бы вполне разумное и логичное решение. Получается, что и вопрос напрашивался…

— Э-э-э… — Стас замялся, и взгляд его заскользил куда-то в сторону от Марины. — Марин, я не могу остаться у вас на ночь.

— Извини, я просто предположила, что, может… извини, пожалуйста!

Марине стало ужасно неловко, но она все-таки не могла понять, почему он не согласился остаться, ведь вчера у палаты Максима он так нежно взял ее за плечи и держал, пока не приехал следователь. Ей казалось, что Стас уже стал так близко… но, видимо, показалось. Сегодня он был сдержан. Да, помогал, но будто просто по-человечески, потому что Оля — девушка его сына, скорее именно поэтому, а не из-за теплых чувств к Марине. Он отвез их домой и уехал.

Марина не находила себе места от тревоги. На следующий день она решила не выходить на работу. Стас приехал за Олей.

— Марин, я по-быстрому, проходить не буду, мне на работу потом. Ты-то не поедешь, точно?

— Не поеду, я продавцов предупредила, они сами там побудут, а я как-то неважно себя чувствую.

— Понятно, поправляйся! Сейчас расклеиваться нам никак нельзя!

— Точно, спасибо!

И он уехал, а Марина думала о нем, не могла выбросить из головы мысли о нем. Он уехал, а его образ постоянно находился перед глазами.

«Что со мной? Вот же наваждение какое-то! Надо поспать, а то с ума можно так сойти», — подумала она и легла, хоть за окнами был белый день и слышались активные действия соседей: кто пилил, кто стучал, кто косил траву — лето все-таки.

Прошло не менее двух часов, прежде чем Марина открыла глаза. Поняв, что состояние ее ничуть не изменилось, она решила успокоить себя работой: пойти на чердак и перебрать оставшиеся документы.

Теперь надежды, что отец жив, стало больше. Но так много происходило странностей в этом деле. Оказывается, к исчезновению причастен Олег. Более того, он знает, что Марина приходится дочерью Эрнесту Петровичу! Но как? Ведь и сама она узнала об этом только после пропажи шефа, и то не сразу!

Марина приготовила себе кофе и отправилась наверх. Погода стояла солнечная, но, несмотря на это, на душе было хмуро. Она неспешно перекладывала бумажные папки и листочки разнообразных форматов, периодически отхлебывая из кружки остывший напиток. Через единственное маленькое окошко лучи солнца дотягивались до родительского портрета, будто указывая Марине на него. И она не могла не смотреть. При таком освещении пара смотрела на нее с фотографии с особым теплом, любовью и будто надеждой в глазах. Марина замерла и стала разглядывать их лица. Сегодня они будто изменили выражение. Она чувствовала, что они глядят на нее как родители на дочь. И так захотелось, чтобы они были вместе, чтобы посмотрели друг на друга, улыбнулись, обнялись, как здесь, на фото…

Судьба разлучила их в самом начале счастья. Они только успели его почувствовать! А потом раз — и все сломалось, пошло наперекосяк. А сейчас она, Марина, вроде бы и обрела их обоих именно как пару родителей, но это стало будто каким-то фантомом: есть и нет — одновременно. И вот она стоит здесь сейчас уже такой взрослой женщиной, а внутри маленькая девочка смотрит на портрет мамы и папы. Там, на портрете, — вместе, здесь, рядом с ней, — нет. Она представила, как они общались, на какие темы разговаривали, как улыбались друг другу и радовались тому, что они пара, семья… Ведь это время было, в нем существовала когда-то та реальность. Их реальность. И она еще есть, просто так получилось. И ведь ни мама, ни отец так и не нашли другой подходящей половины. Может быть, дело в том, что они по-прежнему и есть пара? Только они и подходят друг другу? Им никто, кроме друг друга, и не нужен? Они оба остались одиноки. Наверняка ведь думали друг о друге, и не раз. Марине очень захотелось