Когда не поздно простить - Сергей Кулаков

Тишкой, усердия к чтению не проявлял. Он трепал кота, как только что его трепала бабушка, гладил его с силой по голове и ушам, чего Тишка терпеть не мог, хватал то за лапы, то за хвост, и, искренне полагая, что проявляет к Тишке всю имеющуюся у него любовь, доставлял тому неимоверные страдания.

Позвонила по телефону Дашка.

— Ну, как вы там? — спросила она.

— Отлично, — ответила Римма бодро.

— Алешка что делает?

— Читает.

— Молодцы. У тебя в субботу точно получается?

В субботу собрались отмечать день рождения Алеши. И Дашка уточняла, перестраховщица, от мужа научилась, свободна ли будет мать. Ведь с ее графиком не поймешь, когда она работает, когда выходная — все не как у людей.

— Да получается, я же говорила! — подтвердила не без раздражения Римма.

Раздражалась от излишней осторожности Дашки — будто не хотят, чтобы она приходила, перепроверяют на всякий случай. И оттого, что надо было уже Тишку спасать. А то бедный кот царапнет ребенка своими крючками — еще одной беды не хватало. И хотя Тишка ни разу себе ничего такого не позволил, с учетом всего происходящего лучше было судьбу не искушать.

— А папа будет? — спросила Даша.

— Вы же его звали — значит, будет. Если в рейс не уйдет.

— Вы что, поссорились? — спросила дочь.

Дашку, вообще-то, Римма держала на расстоянии. Когда-то они были очень близки. Дочь все секреты матери доверяла с детства. Всех кавалеров, женихов, соперниц — все Римма знала досконально. Но замужество дочери их отдалило. Дашка работала до изнеможения, плюс семейные заботы — когда поговорить? Потом начало сказываться влияние Дениса. Римма заметила, что дочь стала говорить с ней насмешливо, а порой даже и как бы свысока. Словно осуждала за что-то. Римма догадывалась, что Дашка знала про них с Валерой. Нет, сама дочери ничего такого прямо не сообщала, еще чего! Но, может, где-то проговорилась, может, в разговоре улыбкой дала понять: да, мол, есть. Но Дашка знала, как мать относится к отцу. Пока была молода, держала сторону матери. Но потом, сама став женой и матерью, изменила свое мнение, и Римме это мнение отнюдь не нравилось. Поэтому она перестала излишне нежничать, проявляя лишь должную заботу, но не более. С виду все оставалось как прежде, но что-то было неуловимо нарушено — и разрушалось дальше. А что делать? Жизнь.

— Денис уже твой наболтал? — догадалась Римма.

— Мама, ну, что ты сразу!.. — засмеялась неловко дочь.

— Слишком он у тебя любопытный, — отрезала Римма. — До всего дело.

— Значит, поссорились, — подытожила Дашка. — А за что?

— За то!

— Ну, расскажи!

— Не о чем рассказывать.

— Ну, мама!

— У тебя перерыв, что ли?

— Нет пока никого. Скоро набегут.

Римма коротко пересказала суть семейного конфликта. Главное, на что упирала — на решение Сашки бросить институт. И на неожиданное согласие отца.

— Да что ты! — ахала Дашка. — Чтобы папа так?

— Вот тебе и папа, — мстительно заметила Римма.

— Да… Мне Сашка и раньше говорил…

— Про что? — насторожилась Римма.

— Ну… про учебу… Что бросить хочет.

— И ты мне ничего не сказала? — изумилась Римма.

— Но он же так, несерьезно, — спохватилась Дашка.

— Несерьезно! — взбеленилась Римма. — Все вы несерьезно. А он — ты бы послушала его! Говорит, не тяну, не хочу, не буду. Не мое, мол, зачем мучиться. И надумался уже бросать по-настоящему. Ты сестра старшая, чего ты с ним не поговорила?

— Но я же не думала, что он серьезно, — взмолилась дочь, видя, что дело оборачивается таким образом.

— Не думала она! — перебила Римма. — Надо думать, Даша! Самой думать. А то Денис за тебя скоро все решать будет. Какие трусы, какие лифчики носить.

— При чем тут Денис!?

— При том!

— Ой, ко мне клиент, — зашептала Дашка. — Все, мама, пока, не могу говорить. Алеше привет…

— Пока, — неохотно закончила разговор Римма.

Дашка или схитрила, или и вправду люди зашли, убежала от разговора, от ответственности. Вот все они так! Это же надо: знала и молчала. Как будто мать враг ей. Совсем от семьи отбилась. Зять ей рот закрыл, всезнайка этот, раньше бы сразу к матери прибежала, а теперь — молчок. Слишком стала самостоятельная. Как деньги просить на то, на это — так мама, дай. А помочь когда надо, до этого додуматься не могла.

Римма разозлилась на дочь так, будто та виновна во всех их бедах сразу. Добра была с ней слишком, вот что. Жалела сильно, баловала. Вот и получила. И Сашка такой же. Маменькин сынок. Говорят, из таких самые жестокие дети и вырастают. О себе только думают. Люди никогда не ошибаются.

Отобрав у Алеши кота — Тишка голубым пламенем мелькнул у пола и пропал, — Римма занялась с ним чтением. После разговора с дочерью голос ее стал строже, и Алеша, чувствуя смену настроения бабушки, читал, старательно и громко проговаривая слова.

— Муха, Муха-Цокотуха, позолоченное брюхо… — читал он медленно, чуть буксуя, но почти чисто.

— Угу, — одобряла Римма. — Дальше.

— Бабушка, а что такое «цокотуха»? — отвлекался Алеша.

— Цокочет значит, — поясняла Римма. — У нее каблучки на туфлях, и она ими цокочет. Цок-цок-цок.

— А разве у мух бывают туфли?

— В сказках бывают. Читай дальше.

Алеша читал:

— Муха по полю пошла, муха денежку нашла…

Он подымал нахмуренный вниманием лоб.

— А где она денежку нашла?

— В поле и нашла, — объясняла Римма. — Читай.

— А денежка большая?

— Читай, Алеша! — говорила Римма. — Узнаешь.

Читали дальше, преодолевая многочисленные вопросы Алеши, как барьеры на пути. Оба вскоре устали, и Римма рада была бы отменить занятия. Но надо еще позаниматься счетом — на этом Денис всегда настаивал отдельно — поэтому Римма, хоть и неохотно, приготовила палочки и большие пластмассовые цифры.

Неожиданно позвонила Любка, отвлекла.

— Чего не спишь? — спросила ее Римма.

— На работе выспалась, — засмеялась Любка.

— Утомилась на соли?

— Не, мы быстро накололи. Мои мужики как взялись в два лома долбать — за час управились.

— А у котла кто сидел?

— Ктоцкий, — снова засмеялась Любка. — Я смотрела, что там сложного? Три прибора, два вентиля.

— Достала эта соль. Если нам опять сегодня долбить, я уволюсь к чертовой бабушке, — заявила злобно Римма.

— Нет, не придется! Я с утра тоже начальнику на мозги накапала. Так он зашевелился. Жанка звонила, говорит, привезли откуда-то два отбойника, накололи соли, навезли в котельную — теперь никакой долбежки. Бери и засыпай.

— Могут, если захотят, — проворчала Римма.

Что соль колоть не надо — хорошо. Это, значит, правильно она вчера Филимонова проработала.

Но, с другой стороны, это могло бы помирить их с Валерой. Уж сегодня он