С тобой сквозь века - Анастасия Аристова

в глазах окружающих. Каждое его достижение, каждое доброе дело, казалось, тонуло в бездне предрассудков и предубеждений. Я читал о его отчаянии, о его попытках найти хоть какую-то опору в этом жестоком мире, и сердце мое сжималось от жалости. Строка за строкой, Дрейя описывала его путь к тьме. Не из злобы, а из отчаяния. Не ради власти, а ради защиты. Он пытался изменить мир, но мир не хотел меняться. Его добрые намерения оборачивались проклятиями, его помощь воспринималась как угроза. И в какой-то момент он сломался. Боль стала его силой, отчаяние – его оружием.

Но в глубине души он по-прежнему мечтал о любви, и единственной кого он беззаветно любил, была Одри. Да, он силой забрал ее из семьи. Как бы он ни пытался присмотреться к ее отцу, когда впервые приехал к ним с миром, желая проявить милость к тому, кто вырастил тронувшую его сердце девушку, он не смог.

Отец при любой возможности оскорблял и унижал мать и дочь, а редкие проявления доброты воспринимались семьёй как праздник. Последней каплей стала ситуация, когда отец поднял руку на Одри за то, что она вступилась за служанку. Именно тогда Дрей покинул их замок, чтобы вечером вернуться и отвоевать его, убив владельца. Но не успел он начать ухаживания, как прибыл гонец с вестью о нападении соседей. Он уехал и вернулся только через полгода. Тогда-то он и узнал, что мать Одри, не выдержав смерть мужа, покончила с собой, утопившись в реке. Замок стоял в запустении, слуги разбежались. Замку требовался хозяин. Дрей начал наводить порядок, его решения были строги и не подлежали обсуждению, при этом ему часто приходилось отлучаться, защищая границы.

В этом месте я увидел пометку, она была следующего содержания: “ему не следовало решать все проблемы самостоятельно. Нужно было распределить своих доверенных людей по периметру своих земель.”

Я усмехнулся, как же это верно. Как хорошо, что трое моих лучших воинов сейчас в Грамме. Не представляю, что бы я без них делал.

Я продолжил читать. Он восхищался Одри, жаждал ее любви, мечтал о том, чтобы она увидела в нем не чудовище, а человека. Но она боялась его, видела в нем лишь тьму, угрозу для всего светлого. И в итоге, она его отвергла. Жестоко и беспощадно. Последние строки дневника были полны боли и отчаяния. Темный маг осознал, что обречен на одиночество, что его никогда не примут, что его никогда не полюбят.

Закрыв книгу, я убрал её в карман юбки Дрейи и прижал рукой. Я прикрыл глаза, и передо мной возникли образы. Они проносились, словно живые, сплетаясь воедино в ту жизнь, которая была у нас с Дреем.

Открыв глаза, я легко коснулся волос своей пары, сердце сжалось от обиды за того, кто безумно любил и кого с таким же безумием ненавидели. Я тихо произнес:

– Прости меня, Дрейя. Я все исправлю.

Девушка зашевелилась, нахмурилась, а затем открыла глаза.

Глава 27. Прости меня

Дрейя

Призраки прошлого медленно отступали. Я приходила в себя, но чувствовала себя так, будто меня собрали по кусочкам заново. Мышцы ломило и выкручивало. И первое, что я увидела, открыв глаза, было лицо Одриана.

– Опять ты, – прошептала я едва слышно.

– Опять я, – отозвался он с теплой улыбкой.

Я нахмурилась, припоминая все последние события. Одриан был рядом во время родов, помогал мне. Не сбежал, не отвернулся. И сейчас я в его объятиях. Все это казалось невероятным. Мне казалось, еще на моменте, когда я материализовала нож из тьмы, он должен был уйти. А он здесь и обнимает меня нежно.

– Что я пропустила? Где мы? Мы едем… Куда? – я попыталась приподняться, но от резкой боли в руке, на которую оперлась, рухнула обратно на колени Одриану.

– Давай я помогу тебе, – он бережно приподнял меня и усадил рядом. – мы направляемся в земли Эршов, как ты и хотела. Я помню, что Эрмела говорила, что там есть целитель. Я опасался, что ты можешь не прийти в себя, поэтому попросил Мариуса подвезти нас.

Посмотрев вперед, я действительно увидела Мариуса, который правил повозкой, не обращая на нас внимания. Рядом с ним сидела Эрмела, прижимавшая к себе новорожденного. Она с опаской поглядывала на меня.

– Могла бы хоть спасибо сказать Дрейе за то, что спасла тебе и твоему ребенку жизнь, Эрмела, – властный голос Одриана заставил меня вздрогнуть.

Женщина поджала губы, но тихо выдавила из себя:

– Спасибо.

Мариус, до этого сидевший к нам спиной, обернулся и приветливо улыбнулся:

– О, очнулась! Я очень рад! И безмерно благодарен тебе за спасение моей жены и ребенка.

Я коротко кивнула, а он, отвернувшись, сосредоточился на дороге.

Я снова посмотрела на Эрмелу.

– Как он? – тихо спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

Эрмела, словно очнувшись от своих мыслей, взглянула на меня с удивлением. Затем, смягчившись, она чуть приоткрыла одеяло, позволяя мне увидеть крошечное личико. – Он здоров, – прошептала она, в ее голосе прозвучала неприкрытая нежность.

– Я рада.

В этот момент я почувствовала, что Одриан крепче обнял меня, словно пытаясь разделить со мной это чувство. Я ощущала его тепло, его поддержку, и это было… странно. После всего, что произошло, я ожидала чего угодно, только не этого.

Как себя вести? Как реагировать на его близость, на его прикосновения? Он здесь, рядом, несмотря ни на что. После того, что он видел… Я коснулась своего лица. Маски не было! Не поднимая глаз, стараясь сохранить спокойствие, я произнесла:

– Одриан, где моя маска?

Он слегка шевельнулся, и в следующее мгновение маска была у меня в руках.

– Но я бы не хотел видеть ее на тебе. Зачем ты продолжаешь ее носить, Дрейя? – прошептал он, склонившись к моему уху.

Глядя на уродливую маску в своих ладонях, я и сама не понимала зачем. Он видел мое лицо, видел мою магию, знает мое имя. Иногда мне кажется, что он знает, кто я на самом деле, и все равно он здесь, рядом со мной. Держит так бережно и нежно.

– Я не знаю… Одриан, скажи, тебя не смущает мое лицо? – повернувшись к нему, спросила я.

– Нет, – коротко ответил он. – ты очень красивая, Дрейя.

– Но… я же темная, проклятая!

– Мне все равно, – тихо произнес