Оковы прошлого. Книга 3 (ЛП) - Триша Вольф

стягивали мою кожу на потрескавшемся липком линолеуме. Он трахал меня, как животное. На грязном кухонном полу. Он не потрудился заглушить мои крики. Я знаю, что моя мать все слышала. Я звала ее, когда он разрывал меня изнутри до крови и онемения. Когда дело было сделано, моя мать потребовала, чтобы он заплатил вдвое больше ее обычной ставки. В конце концов, я была девственницей. Деньги она оставила себе.

Я делаю паузу, позволяя Эйвери переварить ужасающую правду истории Лены.

— Он был постоянным клиентом. Я знала, что он вернется. И что с этого момента он предпочтет меня ей. Может, это ее и разозлило, и поэтому она меня возненавидела. Я имею в виду, она всегда обижалась на меня за то, что я родилась, но после этого я больше не была нежеланной обузой. Я была конкуренткой. К следующей встрече с ним я подготовилась основательно. А когда он вернулся, я позволила ему засунуть свой вялый член мне между ног, прежде чем отрезать его кухонным ножом, — я смотрю на нее. — Ты же врач. Знаешь ли ты, как трудно разрезать плоть и сухожилия ножом для стейка? Можешь себе представить? — я прогоняю это воспоминание прочь. — В любом случае его крики привлекли мать, и когда она вошла в мою комнату, я вонзила нож в ее матку. Эта мерзкая, черная бездна, откуда она породила меня.

— Мне жаль, что это случилось с тобой, — говорит Эйвери, ее голос слегка дрожит. — Но если это правда, тогда как тебя вообще приняли в ФБР?

Легкий смешок срывается с моих губ.

— Ты никогда не оставляешь свидетелей, не так ли? — я удивленно поднимаю брови. — Я прикончила его, и к тому времени, когда прибыла полиция, ужасная сцена была задокументирована, как очередной домашний скандал. Шлюха и ее клиент убиты собственными грязными руками. Я же была подростком. Мое дело было закрыто. А когда я стала совершеннолетней, то сменила свое имя с Лены Маккарти на Лену Бэлл — так эта шлюха называла меня в свои лучшие дни.

— Я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь, и как у нас вообще может быть общая история, Лена.

Умная девочка. Интересно, научилась ли она этому трюку у своей подруги-профайлера? Использовать имя преступника в критический момент.

— Ты еще не поняла? У нас обеих имеется ужасная тайна, которую никто никогда не узнает. Теперь ты знаешь мою так же, как я знаю твою. Мы обе убили и спрятали концы в воду, чтобы защитить себя. У нас много общего, Эйвери.

Ее ошеломленное молчание заполняет пустоту машины.

— Я никогда никого не убивала.

Ах, но она не отрицает, что скрыла это.

— Нет, ты позволила Сэди сделать всю тяжелую работу. Но, боюсь, это все равно делает тебя соучастницей. В законе четко про это написано.

— Ты работаешь на Альфу, — говорит она, ухватившись за связь. — Ты его связной.

— Близко, но нет, — я съезжаю на обочину шоссе и роюсь в сумочке в поисках сигареты. Чиркая зажигалкой, я делаю глубокую затяжку, наполняя свои легкие ядом, которого они жаждут. — Ты можешь лучше.

Эйвери пользуется этой заминкой, и снова пробует открыть дверь. Она колотит в окно, отчаянно дергая за ручку.

— Пожалуйста, прекрати этот шум, — я тушу сигарету, а затем наклоняюсь над центральной консолью и хватаю ее за подбородок, притягивая ее лицо к себе. Ее дыхание касается моих губ. Она не отстраняется. Храбрая. — Смотри глубже.

— Ты — шлюха Альфы, — с вызовом говорит она. А потом плюет мне в лицо.

Я позволила улыбке растянуть мои губы. Я крепче сжимаю ее лицо и провожу языком по губам, пробуя на вкус ее страх.

— Я и есть Альфа.

В ее прекрасных карих глазах отражается недоверие. Затем вспыхивает явный ужас, сверкая в блестящих радужках, и я наслаждаюсь этим. Я прижимаюсь ближе, достаточно близко, чтобы укусить ее за губы, и приковываю ее запястье наручниками к двери.

— Чтобы ты не поранилась, — объясняю я, а затем целую ее в губы.

Она дергает за манжету.

— Ты женщина.

— Ты очень наблюдательна.

— Как… Почему?

Я снова выезжаю на шоссе.

— На самом деле все просто. Никто не хочет верить, что женщина может быть такой жестокой. Такой злой. Даже имея доказательства прямо перед собой, твой разум отрицает их. И причина… — я замолкаю, размышляя. — Деньги. Это моя единственная цель. Я ненавидела быть бедной.

Она стонет, борясь с собой, а затем раздраженно сдается.

— Но то, что ты делала... с женщинами. После того, через что ты прошла, как ты могла?

Я закатываю глаза.

— Власть, — честно отвечаю я. Затем, для ее же блага, я пытаюсь объяснить: — Секс — это оружие. Мы все это знаем, даже если пытаемся убедить себя в обратном. Женщины занимаются сексом каждый день, и это наша единственная истинная власть над всеми мужчинами. Между мужчинами и женщинами есть что-то вроде танца, но, в конечном счете, контроль принадлежит женщине. Для мужчин эта власть может быть получена только тогда, когда она взята силой, — я смотрю на нее, смотрю ей в глаза. Она знает, что это правда. — Вот почему изнасилование никогда не связано с настоящим сексом с мужчиной. Речь идет о том, чтобы лишить нас власти.

Ее отвращение очевидно.

— Ты лишаешь их этой силы.

— Ты такая умная, Эйвери. Это необходимость в моем бизнесе. Девушки должны бояться меня, так же как мужчины в профессии должны уважать меня, — я поднимаю подбородок. — Каждый, независимо от сексуальной ориентации, уважает власть.

Она в последний раз дергает за манжету.

— Куда ты меня везешь?

Полагаю, теперь это не имеет значения.

— Частный самолет ожидает нашего вылета из Арлингтона. Мне пришлось провести спешную подготовку. Организовать заграничный транспорт хотя бы для десяти девушек — это большая работа. И меня поторопили. Ненавижу, когда меня торопят. Но все в порядке. Они прибудут сразу после нас, — я улыбаюсь ей. — Я позаботилась о том, чтобы твои подопытные не задержали нас.

— Тебе действительно нравится слушать себя, не так ли? — говорит она, вызывая у меня смех. — Это явная нарциссическая черта, Лена. Но знаешь что? Мне чертовски надоел твой голос.

Свободной рукой Эйвери хватается за руль.

На мгновение ее охватывает ярость, прежде чем она дергает руль… и машина переворачивается.

Глава 16

Давление

Куинн

— Ты уверен, что это подлинник?

Ларкин появляется в поле зрения на экране компьютера.

— Если Джефферсон говорит, что запись подлинная, значит, так оно и есть. Я так понимаю, у тебя есть предположение, кому принадлежит этот