Сломанная роза - Хельга Нортон

Марион желала его, желала сильно, до боли. Однако она отвернула голову и заговорила дрожащим голосом, глотая в спешке слова:

— Нет, я не могу, Андрос. Пойми же меня. Не могу, пока я обручена с другим. Допустим, мы с ним не любим друг друга. Но он мне очень нравится, и я сказала, что выйду за него. Пока я не расторгну нашу помолвку, я не могу… Просто не могу…

— Не смеши меня, Марион! — воскликнул Андрос в отчаянии. — Ты призналась вчера, что твое обручение ничего не значит.

— Это означает одно: я сказала Джозефу, что выйду за него замуж. Поэтому я не свободна, — пробормотала она.

Андрос взял ее лицо в ладони, принуждая смотреть ему в глаза.

— Но ты же собираешься расторгнуть помолвку? Ты скажешь Джозефу? — взгляд Андроса гипнотизировал.

— Как только смогу поговорить с ним об этом, — прошептала Марион.

— Твой отец будет расстроен, — предупредил Андрос, и она едва не рассмеялась: какое мягкое выражение он подобрал для описания отцовского гнева.

— Да уж!

Марион пугал предстоящий разговор с отцом. Как он будет смотреть на нее? Какие чувства вызовут у нее его холодные глаза?

Андрос наблюдал за ней из-под нахмуренных черных бровей.

— Меня пугает его власть над тобой, Марион. Он не отступится от своего плана. И он, и Георгиес попытаются все-таки выдать тебя за Джозефа.

— Но они не в силах заставить меня сделать это! — заявила она.

Марион отчаянно надеялась, что у нее хватит сил противостоять гневу двух отцов.

Голос Андроса прозвучал почти грубо:

— О, я не имею в виду применение физической силы. Они, конечно, не в состоянии привести тебя к алтарю силком, но есть иные способы вынудить человека выполнять чужую волю. Поэтому самое лучшее — поставить их перед свершившимся фактом. Если мы с тобой станем любовниками, дальнейшие разговоры о твоем браке с Джозефом потеряют всякий смысл. Я знаю мужчин нашего клана. Он никогда не женится на тебе, если ты хоть раз была ему неверна. — Он цинично засмеялся. — О, я не собираюсь утверждать, что он поднял бы крик, если б ты не была девственницей — в наши дни этого уже не ждут, — но сама мысль о том, что ты — любовница его собственного дяди… Нет, с этим он не смирится.

Мороз пробежал по коже Марион, и она напряглась всем телом. Неужели ради того, чтобы сделать невозможным ее брак с Джозефом, Андрос добивался физической близости с ней? Желал ли он ее действительно, или она для него — лишь оружие в борьбе против сводного брата и Бреннона? Неужто Андрос использует ее, чтобы отомстить своим врагам? В конце концов за все минувшие годы он не попытался установить контакт с нею. Она же ни на миг не забывала о нем после их встречи на Корфу. Без сомнения, он не помнил о ее существовании — зачем обманывать себя? Да и зачем ему было бы вспоминать девочку-школьницу, с которой провел всего один день?

Для Марион эта история выглядела совсем по-другому. Та короткая встреча пять лет назад перевернула всю ее жизнь.

Выдала ли она себя в тот день, когда Андрос ворвался в кабинет ее отца в отчаянном состоянии, в день, когда заговорщики захватили контроль над компанией Андроса Янаки? Марион так потрясло его появление! Она почувствовала тогда непреодолимое влечение к нему и не смогла противостоять силе обаяния. Понял ли он это? Выдала ли себя Марион каким-нибудь неосторожным поступком или словом? Убедился ли он, что она не может устоять перед ним?

Андрос, казалось, читал проносящиеся у нее в голове мысли. Он нахмурил брови и спросил:

— Что-то не так? О чем ты думаешь? Скажи же что-нибудь. Не смотри на меня таким взглядом.

Она уперлась ладонями в плечи Андроса и изо всех сил толкнула. От неожиданности он опрокинулся на спину, а Марион молниеносно соскользнула на пол и, схватив халат, натянула его. Андрос сел на постели и, не мигая, уставился на нее.

Прикрыв наготу, Марион почувствовала себя увереннее. Конечно, с Андросом ей не тягаться силой, тем более что они в доме одни. Но он не пойдет против ее воли, сразу же решила она. Это не похоже на него.

Он лежал неподвижно, обнаженный, на постели, и утреннее солнце золотило его кожу. Невозможно было оторвать глаз от его тела — могучих плеч, атлетической груди, длинных, мускулистых ног. Самые противоречивые чувства обуревали Марион. Но она пересилила себя и, отвернувшись от Андроса, затянула потуже пояс халата.

— Я не буду твоей, Андрос!

— Это мы еще посмотрим, — возразил он мягко, и от этих слов ее пульс учащенно забился.

— Ты угрожаешь мне изнасилованием? — зло воскликнула она, заставив мужчину нахмуриться.

— Это не смешно, Марион.

— Я и не собиралась никого веселить. Тебе придется прибегнуть к насилию, так как по своей воле я не уступлю тебе.

— Послушай… — начал он.

Однако Марион прервала его:

— Я не стану слушать! Мне надоело, что мною помыкают. Мне невыносимо больше жить, угождая другим. Отныне я буду следовать только своим желаниям. Я не собираюсь уступать никому: ни отцу, ни твоему брату, ни Джозефу, ни тебе!

Глаза Андроса сузились, взгляд стал жестким. Он немного помолчал, не двигаясь. Затем заговорил отрывисто и резко:

— Продолжай в том же духе, Марион! Знай, что на тебя будут давить безжалостно со всех сторон. Хватит ли у тебя силы воли противостоять всем?

— Да, — ответила она, и на этот раз у нее не было никаких сомнений. Она была настолько сердита на Андроса, что даже перестала бояться своего отца. Теперь ей было безразлично, что он о ней подумает и как будет разговаривать.

— Не уверен! — Андрос встал с постели, и Марион напряглась, как струна. Он поднял свой халат, брошенный на пол, накинул и повернулся к встроенному шкафу, занимавшему всю стену спальни. — М-да, что же я могу подыскать тебе из одежды? Свое шифоновое платье ты надеть не сможешь. Из моих костюмов ничего не подойдет, — усмехнувшись невесело, заметил Андрос, открывая перед Марион одну за другой дверцы шкафа. Перед ее глазами замелькали ряды аккуратно развешанных костюмов, по большей части в пластиковых чехлах. Андрос пересмотрел висевшие там джинсы, шорты и безупречно выглаженные рубашки. Затем извлек огромный, мешковатый свитер из хлопка. Он бросил его Марион. — Он очень длинный. Ты сможешь надеть его вместо платья.