Хозяйка волшебного дома. Книга 1 - Мартиша Риш

Для кого? Для сына? Хоть бы раз меня на болота свозил по весне! Гад. То ли дело ты, Настенька. Лучше, думаю, наемся. Хожу, пасусь помаленьку. Увлеклась, конечно. Машины и не видно даже. Слышу, кличут. Костерок уже развели. Пришлось возвращаться. Так обидно было. Ну, думаю, ладно. Деваться все равно некуда, может, ещё когда съезжу. Вышла к костру. Они там мечутся. Заботливые такие. Говорят: «Ты, часом, не того? То есть уже на «ты» перешли. Ну, я времени зря терять не стала. Костер- то горит. Баночку свою достаю с диетическим обедом.

— С собачьими консервами?

— Ой! Да чтоб я жила как та собака! Да я даже лаять согласна с дивана. Уф! Уф! Много ты понимаешь? Ты тот состав на банке видела? Мясо отборное, злаки с лучших полей, альпийское молоко, витамины. Соль только не положили.

— У вас хорошо получается, — отодвинулась я от стола ещё чуть подальше. Свекровь в приступе бешенства — дело такое, не каждому дано выжить.

— Ну, так вот, баночку заветную свою достаю украдкой, чтоб не заметили и делиться не попросили. Что там есть? Тьфу. На одну ложку еды. Думаю, сейчас как открою, пока парни сидят, с краешку к костру пододвину, разогрею. Знаешь, как на свежем воздухе кушать хочется? Вот! А этот, который Газовщик, как рявкнет: «Вам, говорит, велели сообщить, что ваш сын урод раз-вел-ся, — он так по слогам и произнес, — с Анастасией». Ну я и говорю, что мол с первым пунктом согласна. Сын у меня, и вправду, урод. За столько лет ни разу не свозил на болота. Ну не скотина ли он? Вырастила козла на свою голову! Хоть бы раз матери помог, убогий! А со вторым пунктом я категорически не согласна. Настенька мне дочь и точка! Обратно сойдутся! Костьми лягу, но все для этого сделаю! Моль этот набычился и как рявкнет: "Развелся! Невестка ваша тю-тю!" Я от страха банку в огонь и выронила. Парень так на меня посмотрел выразительно. Говорит, это что было? Тут ещё дым в глаза попал. Слезы потекли. Ну я как закричу: "Ааа! Сейчас взорвется!" Представляешь, какой кошмар? Последнюю банку выронить! Могла и рвануть в костре. Я же ее ещё открыть не успела. Пришлось веточкой доставать. Еле подковырнула.

— А парни что?

— Парни? Так они в снег легли, закаляться. Йоги, наверное. Но я, вообще-то, в ваших этих современных гимнастиках ничего не понимаю. Сижу за пенечком на корточках, кушаю быстренько, чтобы делиться не пришлось. Мальчики полежали минут пять. Смотрю, встают, и давай ко мне. Глазищи просветлённые, злые. Морды бордовые после снега-то. Как стая голодных дворняг обступили. Я говорю, ребята, я уже все. Последняя банка была. Вы уж простите.

— А они?

— Что они? Принюхались, говорят, вот же щука! Я говорю, не угадали. Сёмга в соусе из сыра! На банке семушка нарисована была. Невестка у меня золото! Не экономит на маме. Толик и говорит, сейчас развлекаться поедем, если так не поняла. Я же всегда согласная! Только вставать тяжело, ноги затекли. Ну они это заметили, под ручки подхватили и в машину почти занесли. Тепло! Хорошо! Печка дует. В животе сёмга за клюквой плывет. Красота! Вдруг как жахнет по нам! Машина аж подпрыгнула!

— Вы две банки выронили в костер?

— За кого ты меня принимаешь? Это они костер над каким-то снарядом по глупости развели. Там же болота, эхо войны. Едем, я их отчитываю, что, мол, технику безопасности надо соблюдать при разведении огня. Газовщик тут и намекает так, знаешь, тонко. Говорит, звезда тебе. Я сразу поняла, что он про спа комплекс или гостиницу. Расстроилась немного даже. Спрашиваю у ребят, а почему только одна? Давайте, хотя бы три! Толик молчит. Хороший парень. Довезли меня до опушки. Настёна! Какая же там красота! Избушка как в сказке! Бревна толстенные! Озерцо рядом! И никого! За-ши-бись!

— Вот как? И вы не испугались?

— За кого ты меня принимаешь? Нет, конечно, даже не переживай. Толик из машины выходит. Меня мальчики под локоточки на улицу из машины вынесли. Воспитанные такие! До бани этой под руки ведут. Я, кстати, сразу поняла, что это баня. Газовщик даже дверцу передо мной открыл. Внутри теплынь! Огонек горит в печи, бак с водой горячий! Сказка! Я пальтишко беленькое с себя скинула, беретик на стол положила, сижу, жду, сама не знаю чего. Думаю, вдруг повезет, и банщика мне пригласят. Сижу, значит, в потолок уставилась и мечтаю. Тут внутрь Толик заходит. Прямо в парную. И без стука. Я его и упрекаю игриво, ещё глазом подмигиваю вот так, — свекровь изобразила нервный тик, — "Напугали!" Тут Толик меня и спрашивает, молишься? Я отвечаю, нет, атеистка я. Потолок разглядываю. Щелей нет, пару выходить сложно будет. Вы бы наладили его, что ли. Толик отвечает: «Молись!» — а сам уже рубашку расстёгивает. Торс! Загляденье! Мышцы кубиками. По середине груди шрам от пули. Выправка адмиральская, ну я тебе уже говорила. Плечи! По ширине двери! Смотрю, пошевелиться боюсь!

— Испугались?

— Конечно! Стриптиз, как-никак! Для меня одной! В бане! Это ж какие деньжищи ты на меня потратила, доченька, брУльянтовая моя! Вдруг спугну! У него и так щеки бордовые от смущения уже были. Рубашку расстегнул, за пряжку ремня ухватился. Я молчу! Только б не остановился. Уже и молюсь между делом. Всем греческим богам, кого вспомнила. Эросу там, Дионису и прочим. Как умею, молюсь! Впервые в жизни.

— А Толик что? — испанский стыд, а не свекровь! Ее даже бандиты не смогли запугать!

— Толик? Он такой душенька! Говорит, или ты от Насти отстанешь, или я тебя сейчас…! Кричи не кричи — никто не услышит! На всю жизнь запомнишь! Ну я и выбрала второй вариант из предложенных. Дурой надо быть, чтоб отказаться. Я женщина свободная, вдовая, уже десять лет как! Толик пытался изобразить из себя "не такого". Но ты же знаешь, если я настроилась, меня уже с пути не свернуть.

— Как цунами.

— Именно так. Да и потом, я женщина с опытом. Разве были у него шансы уйти? Сама подумай! Хорошо… — мечтательно протянула Галина Николаевна, — Ты только сыну моему не рассказывай.

— Не расскажу.

— И кругом лес. Никого. Можно не бояться, что соседи полицию вызовут, не сдерживать рвущихся наружу эмоций! Ох, я и дала себе волю! Чуть голос не сорвала. Закончили дела амурные, Толик на лавке дремлет. Устал, мальчик. Я его простынкой накрыла. Там они хорошие такие. Домотканые. Я на добрую память штук десять взяла в сумку. Дверь, смотрю, отворяется.