Искупление - Вера Александровна Петрук

и страшные люди, которые курят тот самый журавис, погубивший Ирэн. Именно в Сикелии пробудился первый древний. Это случилось много сотен лет назад, задолго и до нас с тобой, и даже до «Крепто Репоа». И этот древний оказался магом. Мы можем лишь догадываться, что в Сикелии, в хребтах Гургарана имелось хранилище, которое и дало ему такое могущество. Пример этой страны показывает, что бывает, когда древнее вторгается в настоящее. Сохранились летописи, которые рассказывают о Сикелии, как о цветущей стране, полной озер, рек и вечнозеленых лесов. Сейчас Сикелия – это пустыня. Географы потом напишут, что плодородные земли превратились в пески из-за деятельности человека, но в «Крепто Репоа» считают, что человек тут не причем. Древний попытался привыкнуть к новому миру и, прежде всего, изменить его под себя. Ему это не удалось, видимо, хранилище было не настолько обширным, как в Сангассии, но то, что у него вышло, заставляет нас желать всем древним смерти. В горах Гургарана тот древний сумел возродить часть природы своего мира, которая оказала влияние на всю страны – Сикелия превратилась в пустыню. Сам же древний основал культ себя, со временем плавно влившись в пантеон местных богов. Он стал богом самума и ветров Нехебкаем, а вокруг него образовался орден серкетов, остатки которого до сих пор разбросаны по Сикелии.

 – Я слышала о серкетах, – вдруг вспомнила Дэйра. – Учитель географии о них рассказывал. Правда, он говорил, что они поклоняются золотому змею, а не богу ветров.

 – Все верно он говорил, – кивнул Нильс. – Серкеты стали знаменитостью, о них в Сикелии даже книги пишут и пьесы разыгрывают. Хотя встретить настоящего серкета еще сложнее, чем етобара. Дело в том, что не все древние были антропоморфны. Ты знаешь такое слово, Дэйра?

 – Хочешь сказать, что они были чудовищами? – злобно спросила она, уязвленная вопросом. Вероятно, Нильс считал, что если она выросла в Эйдерледже, который, по его мнению, очевидно, был той еще дырой, то и знать о мире ничего не могла.

 – Что-то в этом роде, – кивнул он. – Нехебкай был огромным змеем. Хотя мне тоже трудно в это поверить.

 – Почему ты говоришь «был»?

 – Потому что его убили этим летом.

 – Змея убили? – переспросила она.

 – Да, – снова кивнул Нильс. – Об этом нам сообщил человек, слову которого верят не только в «Крепто Репоа», но и в правительстве Агоды. Впрочем, он вхож в государственные круги многих стран. Тебе его имя ничего не даст.

 – А если мне интересно?

 – Тигр Санагор, которого чаще называют иманом, чем по имени.

 – Это он убил древнего мага? – Дэйра почувствовала, что от этого вопроса у нее неожиданно похолодело в сердце.

 – Нет, то был результат долгой операции, которую готовили в «Белой Мельнице», – это дружественный нам орден в Сикелии, – уклончиво ответил Нильс. – Нехебкая пытались убить очень давно, но именно это лето стало знаменательным. Думаю, в его убийстве участвовало много людей, вряд ли кому-нибудь под силу справиться с подобным в одиночку. Мы еще до сих пор не знаем о последствиях, ведь Нехебкай возродил древнюю флору и фауну в горах Гургарана. Как долго она продержится без мага? И насколько опасна для человека? Но кое-что уже ясно сейчас. В Белых Песках – самой засушливой пустыне, занимающей долину к западу от Гургарана, почти все колодцы, которые оставались пустыми в течение сотен лет, наполнились водой. И это спустя пару месяцев после его смерти. Мы предполагаем, что Сикелию ждут серьезные климатические изменения. Возможно, на это уйдут десятилетия, ведь Нехебкай перестраивал ее под себя много лет.

 – В «Белой Мельнице» есть люди, способные убить столь могущественного мага? – снова спросила Дэйра, продолжая ощущать тревогу. – Какой же силой обладают они сами?

 – Тигр сказал, что Нехебкая удалось загнать в ловушку, где он остался без поддержки источников силы. И наша природа сама добила его. К сожалению, я не знаю подробностей. Но, очевидно, ушли годы, чтобы подготовить такую операцию. Ты так интересуешься, потому что боишься?

 – Кто еще кроме Нехебкая? – проигнорировав его вопрос, спросила Дэйра.

 – Мы подозреваем хана Айбака. Есть определенные доказательства того, что он может быть древним. В «Крепто Репоа» считают, что Айбак проснулся совсем недавно – может, лет двадцать назад. У него не было столько времени, как у Нехебкая, но размах его аппетитов не менее велик. Он ведь тоже перестраивает мир под себя. Поэтому ты нужна нам, Дэйра. Нужна, чтобы остановить войну. Если Айбак – тот, о ком мы думаем, Сангассия будет лишь первой из многих. За ней падет Агода, а дальше весь мир.

 – Но с Нехебкаем же вы справились сами? Почему не позвали этого вашего Тигра с его «Белой Мельницей»? Почему так долго тянули? Мой отец, возможно, уже погиб там, у ханов, а вы городите замки из лжи! Зачем был весь этот спектакль, Нильс? Какой, к дьяволу, донзар из Лаверье? По твоим словам, можно подумать, что меня в Эйдерледже взаперти держали. Месяц назад старшая дочь Фредерика Зорта вообще никому была не нужна! Я спокойно разъезжала по герцогству, сотни раз охотилась одна в лесу, в конце концов, с такой подготовкой, как у тебя, можно было запросто проникнуть ко мне ночью в комнату и все рассказать. Да я ведь там только и мечтала о том, чтобы сразиться с чагарами! Неужели ты думаешь, что я бы тебе не поверила?

Дэйра не заметила, как перешла на крик, и замолкла только, когда Нильс стал махать руками – мол, всех разбудишь.

 – Конечно, не поверила бы! – теперь разозлился и он. – Тебя охраняли, как золотую курицу! И Ингара, и люди Нетэры. Думаешь, ты одна в лесу шлялась? За тобой всегда отряд наемников бродил, меня бы и близко не подпустили.

 – Почему-то человека Амрэля, который хотел меня убить, очень даже пустили, – язвительно заметила Дэйра.

 – Ты о Могусе? – хмыкнул Нильс. – Его и так собирались убрать, потому что, похоже, он кое-что о тебе пронюхал, но так вышло, что ты сама с ним справилась. Да и кто бы сунулся спасать Белую Госпожу, которая стояла на поляне с первофлорой. Просто поверь, хорошо, что все сложилось именно так. Ведь это мы сообщили Амрэлю о красных цветах в Эйдерледже и о том, что там мог родиться маг. Нам было нужно, чтобы он назвал