Жена двух генералов драконов - Кристина Юрьевна Юраш

Агостон не шевельнулся. Он лишь поднял бровь, и в этом движении было столько презрения, что я почувствовала, как внутри меня поднимается волна гнева. Но я не могла позволить себе показать слабость. Я должна была узнать правду, какой бы горькой она ни была.

— Правду? — повторил он, растягивая слова, словно наслаждаясь каждым звуком. — Вы уверены, что готовы её услышать, мадам? Правда — это то, что может очень сильно не понравиться вам.

— Я уже ненавижу вас за то, что вы живы! — бросила я, чувствуя горечь усмешки в своем голосе. — Что может быть хуже, чем ненависть?

Он усмехнулся.

Но не глазами.

— Многое, — ответил Агостон, глядя мне прямо в глаза. — Например, то, что ваш муж не мертв.

Эти слова пронзили меня, как ледяное копьё. Я замерла, не от удивления, а от страха. В его голосе не было лжи — только усталость и боль.

— Садитесь, — сказал он, откидываясь в кресле. — Это будет долгая история. И если вы упадёте в обморок… я не стану вас поднимать. У меня появится искушение воспользоваться вашей беспомощностью и поцеловать вас.

Я не села.

Осталась стоять.

Я не села. Осталась стоять, словно боялась, что если сяду, то потеряю контроль над собой. Его слова ранили меня глубже, чем нож.

— Знаете, — начал он, глядя в огонь, — безалаберность моего брата никогда не переставала меня удивлять. Сегодняшнее появление просто перешло все мыслимые и немыслимые пределы. Он всегда видел границы, но не считал их своими. И в тот день — на битве у Хребта — он перешёл ту черту, за которой уже не было возврата.

Глава 49

Агостон замолчал, погружаясь в воспоминания. Его лицо стало задумчивым, а взгляд — пустым. Я чувствовала, как воздух вокруг нас становится тяжелее, наполняясь его болью и воспоминаниями.

— Ему был отдан чёткий приказ: отвлечь мага, — продолжил генерал, его голос стал глухим и отстранённым. — Он должен был удержать его внимание, пока я подберусь ближе. Но когда я его нашёл… Маг был мёртв, мой брат валялся в грязи, а рядом с ним лежали двое мёртвых офицеров. Их лица были искажены ужасом. Как будто они видели не смерть, а ад.

Он замолчал. Провёл ладонью по шраму на руке, и я впервые заметила этот тонкий, чёрный след, похожий на след от ожога. Его пальцы задержались на шраме, будто он пытался найти в нём утешение.

— Мой брат всегда был безрассудным, — продолжил он тихо, почти шёпотом. — Он не думал о последствиях. Он просто делал то, что считал нужным. И в тот день он сделал ошибку. Он перешёл черту, за которой не было возврата. Я пытался его остановить, но было уже поздно. Поэтому главнокомандующим операции был я.

Я видела, как на его лице мелькнула тень боли, словно от невидимого удара. Он смотрел на огонь, будто искал в нём ответы, но я знала: его мысли были далеко, где-то за гранью этого мира.

— Я сначала не понял, — продолжил он, и в его голосе звучала усталость, смешанная с горечью. — Что случилось. Но потом до меня дошло! Тогда он сказал мне: «Просто убей меня. Убей, потому что теперь его проклятие перешло на меня».

Я затаила дыхание. Не от страха. От осознания. От понимания того, что этот человек, сидящий передо мной, стоял на пороге выбора, который мог изменить не только его судьбу, но и мою.

— Я смотрел на своего брата, — сказал Агостон, и его голос дрогнул, выдавая всю глубину его чувств. — И понимал: я мог испепелить его на месте и избавить его от мук. Избавить себя от боли. Жениться на вас. Получить всё, что я хотел.

Он поднял глаза, и я увидела в них отражение своей судьбы.

— Но я не смог, — продолжил он тихо, почти шёпотом. — Потому что я очень сильно люблю своего брата. А также я надеялся, что в этом мире есть что-то, что может помочь Анталю. Ради него. Ради вас.

Я не ответила. Горло сжалось, и слова застряли где-то внутри. Я не могла произнести ни звука.

— И тогда мне в голову пришла идея, — продолжил Агостон, его голос стал более твёрдым, но я услышала тень насмешки. — Я решил впервые в жизни заняться мародёрством. Недаром же проклятый мальчишка был в маске. Я обобрал труп мага. Забрал перчатки. Забрал маску. Забрал плащ.

Он замолчал, и в этой тишине я услышала, как его сердце стучит в груди.

— И когда я коснулся этих вещей… — продолжил он, его голос дрожал от волнения. — Я почувствовал магию. Понял, что они не просто так. Что они могут защитить.

Он сделал паузу, словно давая мне время осознать всё, что он только что сказал.

— Я бросил всё это Анталю, — продолжил он, его голос стал ещё более решительным. — Сказал: «Надевай». Он надел. Попробовал прикоснуться ко мне. Долго сомневался. А потом коснулся пальцем.

Агостон поднял руку, и я увидела тот самый шрам.

— Да, это была страшная боль, — сказал он, стиснув зубы. — Она разворотила ладонь. Но я не умер. И тогда я немного успокоился. Хотя бы от смерти это могло защитить. Я, конечно, не знаю, что было бы с вами, но мне тогда здорово досталось!

Тишина заполнила комнату, как густой туман. Мы оба понимали, что этот момент стал переломным. Что пути назад уже нет. Что наши судьбы навсегда переплелись в этом мрачном и загадочном мире.

— Я объявил, что брат погиб, — произнёс Агостон, сжимая ладонь со шрамом. — Я переправил его туда, где никто не найдёт его следов.

Глава 50

Он замолчал, словно пытаясь собрать силы, чтобы продолжить. Его руки дрожали, но он крепко сжал их в кулаки.

— Привёз к нему ректора академии, — продолжил он, его голос стал хриплым. — Взял с него клятву хранить тайну. Ректор осмотрел его и заявил, что никогда не видел ничего подобного. Что такое проклятие — физически и магически невозможно. Ректор пошёл трясти магические архивы. И нашёл запись: этого мага держали отдельно. Вырастили специально