Охота на Трясогузку - Алиса Перова

и спешу к выходу из ресторана, где закутавшись в мою шубку, меня дожидается верная Анечка. Она смущённо улыбается и прячет глаза. Святая простота — я накосячила, а ей стыдно.

— Александриночка Валентиновна, я Вас обожаю! — выдаёт она пылко и… неожиданно, а передав мне шубу, с надеждой взывает: — А может, останетесь?

— Нет, Анют, у меня самолёт через три часа. Только тс-с-с — никому! А с меня презент по возвращении.

Огромный Айкин «Монстр» уже пыхтит у входа, ожидая меня. Странно, что Пал Ильич до сих пор не обнаружил свою дочу.

Под прицельными взглядами курящих коллег я открываю дверь внедорожника и взбираюсь на пассажирское сиденье.

— Чемодан мой не забыла?

— В багажнике.

— Молодец, Айчик! Тогда погнали!

Глава 17

Акуна матата

30 декабря

Занзибар

Если вы озверели от работы и околели в родных широтах, если больше не верите в Деда Мороза (да и в других мужиков тоже), а новогодняя ёлка, мандарины и секс с любимым перестали пахнуть чудом — это ещё не повод отчаиваться. Просто смените обстановку. Как вариант — поменяйте зиму на лето.

Всего каких-то пятнадцать часов в самолёте, и вы на райском тропическом острове посреди тёплого Индийского океана, где вместо снега и ёлок — пальмы и горячий белый песок, а вместо ежедневных рабочих проблем — акуна матата*.

*(От автора: Акуна матата — в переводе с языка суахили «никаких проблем».)

Этот жизнеутверждающий девиз следует взять на вооружение, во всяком случае на время отпуска. А все проблемы оставить далеко позади, за экватором — глаза не видят, и душа не болит. Но мой взгляд спотыкается о чудное явление, и в душе начинает трепетать беспокойство. Всё же одну проблему мне удалось прихватить с собой и протащить через полмира, чтобы жизнь мёдом не казалась.

Однозначно у меня случилось разжижение мозгов, а иначе чем объяснить присутствие Анастасии Скрипки в нашей компании? Мама приплясывает рядом со Стешкой и Генычем у обменного пункта и на фоне огромного скопления людей выглядит, как павлин в курятнике — с боевым раскрасом на лице, в парадно-развратном платье и на высоченных шпильках. А рядом с ней два огромных чемодана, будто наша родительница навсегда переезжает на остров со всем своим скарбом.

Внутри меня закипает глухое раздражение — откуда вообще у неё, безработной певицы, столько барахла? Но я перехватываю счастливый мамин взгляд, и так становится жаль её — радуется, как дитё, и выглядит, как дура. Всё же мне стоит быть к ней терпимее, у Стешки же получается. И даже Айка, которой больше всех на свете не повезло с матерью, относится к ней добрее, чем я.

— Жоржик, поаккуратнее с этой сумкой, там моя шубка, — ворчит Инесса на своего грека, обмахиваясь гигантским веером.

В легком летнем костюме, больших солнечных очках и широкополой шляпе она выглядит, как роскошная француженка. И лишь сейчас, когда за очками у Инессы скрыто пол-лица, я обращаю внимание на её узкий чётко очерченный подбородок. Как девочка.

— Боже, какая духота! — она кривит губы. — В Африке что, про кондиционеры не слыхали? Сашенька, а нас кто-нибудь должен встретить?

— Да, Инесса Германовна, у нас включен трансфер до отеля, — спешу её успокоить. — Кстати, Вам очень идёт эта шляпка, Вы в ней…

— Как пизда под лопухом? — хихикает она.

— Да Вы что⁈ Наоборот, я хотела сказать, что Вы выглядите, как девчонка.

— Да! — радостно кивает Жоржик и с нежностью гладит свою «девочку» по хрупкому плечику.

— Ох, деточка, когда твоя молодость притянута за уши, приходится постоянно держать её под навесом, — доверительно шепчет Инесса. — А здешнее солнце очень губительно для кожи. Кстати, напомни об этом своей мамочке. И обязательно все наденьте головные уборы. Вон Геночка, молодец — уже в панамочке.

— С такой рожей ему вообще надо в москитной сетке ходить, — шиплю я.

Этот хрен ещё в самолёте так достал меня своими шутками, что если б не Стешка, летел бы он уже обратно — на морозную родину.

— Что бы вы, девки, понимали в мужской красоте! — фыркает Инесса. — Он хоть на мужика похож, а вот такие смазливые мордашки, — она кивает на своего Жоржика, — это ж проститутки, а не мужики. О, а это не за нами?

Германовна смотрит мне за спину, и в этот же момент издали горланит мама:

— Ой, смотрите, смотрите, это же за мной… за нами!

Чёрный, как уголёк, юноша с табличкой, на которой коряво выведено «Скрипка Александрина», ждёт нас у выхода из здания аэропорта. Слава Богу!

Откровенно говоря, я всё время ожидала какой-нибудь гадости — либо утерянного багажа, либо отсутствия трансфера. Да и в качестве такси я боялась увидеть допотопный тарантас или же вовсе телегу, запряжённую мулом или верблюдом, ну или… кого они тут запрягают? Но всё оказалось куда прозаичнее — багаж мы получили полностью, а на стоянке нас ждал вполне приличный микроавтобус Toyota.

Я разглядываю нашу радостно возбуждённую команду и натянуто улыбаюсь, страстно желая заразиться их настроением. Мне это очень-очень нужно, ведь уже завтра закончится этот год.

А как встретишь новый…

* * *

Какое же облегчение, что мы наконец-то убрались из этого дикого, шумного и душного аэропорта. На первый взгляд кажется, что мы провалились куда-то в жопу цивилизации, но, кроме меня, это больше никого не беспокоит. Все развесили уши и внимательно слушают мою сестрёнку-всезнайку.

— На самом деле, Занзибар — это вовсе н-не остров, а архипелаг, состоящий из множества островов. А мы сейчас нах-ходимся на самом большом из них — Унгуджа, вот его в народе и п-прозвали Занзибаром. Местное население в основном г-говорит на суахили, но и английский здесь тоже в х-ходу. Так что мы с вами не п-пропадём.

— Да моя ж ты умничка! — умиляется мама и тут же выразительно зыркает на меня и цокает языком, мол, смотри, Шурка, какая у меня умная доча. — Степаш, а мы будем какие-нибудь города проезжать?

— Обязательно будем, мамуль, только здесь, на острове, всего один г-город, и он же столица Занзибара. А остальные п-поселения — это небольшие деревеньки.

— Серьёзно? — расстроенно удивляется мама и тычет пальцем в окно. — А я надеюсь, это ещё не город?

— Если я не ошибаюсь, это уже п-пригород.

— Африканская экзотика во всей красе! — оптимистично выдаёт Геныч. — А что, мне нравится!

Неужто нашему мальчику до такой степени опостылела Европа? Я молча усмехаюсь и терпеливо жду смены пейзажа, потому что то, что я наблюдаю за окном, нравиться никак не может. Вдоль всей дороги тянутся