Развод. Прошла любовь, завяли помидоры - Элен Блио

Вы думали Надежда будет страдать? Не тут-то было!

– Пойдем? – коротко говорю своему кавалеру, не обращая внимания на бывшую подружку.

Он обнимает меня за талию и направляет к своей машине.

Или не к своей?

У него вроде был внедорожник, а это… Это шикарный седан представительского класса. Офигеть!

Представляю, какая сейчас морда у Ларочки.

Посмотреть хочется жутко, но нет, я же буду выше этого, да?

Вообще, конечно, это хреново, что она тут и видела. Думаю, она сейчас и фото сделает, потом отправит Гусарову, или просто покажет, лично. И у Гусарова в суде может быть преимущество. Я-то в кабинете не сделала фото их случки, так?

Жесть как это плохо. Но, увы, делать уже нечего.

Хмурюсь, конечно, досадно.

– Что случилось, рыжик?

– Да так… не бери в голову.

– Не могу не брать, у тебя лицо такое…

– Забей, правда, мы ведь едем отдыхать, так? Вот и не надо.

– Понял, принял, моя госпожа.

Хмыкаю – госпожа! Придумает тоже. Хотя…

Почему бы и не побыть госпожой?

Сразу представляю что-то дико БДСМное, свою фигуру, затянутую в латекс, длинные ботфорты на шпильке, не такие как на мне сейчас, именно… порнографические! И плетку в руках, обязательно плётку, и еще маску кружевную на лице. Ну, красота же?

Ох, пошто мне так смешно!

– Что? – опять улыбается Алекс.

– Ничего, представила себя в образе госпожи.

– Тебе пойдёт. Особенно плётка.

Ха!

Интересно, то есть образ госпожи он представляет таким же как я? С плёткой?

Он открывает дверь, помогает мне сесть. Вау, да тут даже водитель есть? Ого.

То есть… Харди немного круче, чем я представляла? Или что? Или это просто понты, пыль в глаза пустить?

Помню, делала передачу про популярную группу конца восьмидесятых, «Ласковый май» – советский бойз-бенд, собранный из мальчишек, живущих в детском доме. Я их слышала уже, наверное, в десятых, когда пошла волна ностальгии и везде стали появляться тематические шоу-программы, типа «Дискотека-80», «Дискотека-90». Так вот продюсер группы «Ласковый май» еще в те времена брал в кремлёвском гараже правительственную «Чайку», в аренду, за деньги, а всем говорил, что он племянник тогдашнего Генерального секретаря ЦК КПСС, руководителя страны Михаила Горбачева, поэтому и катается на такой вот машине. Подъехал на «Чайке», например к Телецентру «Останкино», естественно, руководству доложили на чём он! И все ему верили – как же, реально же кремлёвская «Чайка», такие были только у руководителей высшего ранга. Тогда еще никто не знал, что за деньги и по блату такую тачку можно взять в аренду.

Возможно, и сейчас мой Харди решил слегка понтануться.

Если честно – я вот вообще не против!

Особенно понимая, что за спиной Лара. Пусть видит, сучка!

Пусть Гусарову расскажет!

Локти пусть кусает, что упустил такое счастье как я.

Улыбаюсь, и тут же оцениваю внутренне, а надо ли мне, чтобы Гусаров локти кусал?

А вот честно – плевать!

Да, да! Именно плевать!

Даже если он никогда этого не поймёт. Хотя что-то мне подсказывает, что поймёт и скоро! Но… разве для меня сейчас это важно? Нет

Важно другое.

Важно, что буду делать я со своей жизнью.

Важно, кого хочу видеть рядом.

Важно, как буду себя чувствовать.

Важно, что будет чувствовать дочь.

Да, эмоции и чувства дочери очень для меня важны. Остальное…

– О чем задумалась опять, рыжик?

– О себе. – улыбаюсь ему. Почему бы не сказать правду? Ведь я действительно думаю о себе!

– Прекрасно. А… можно узнать, в твоих мыслях о себе есть место еще для одного человека?

– Для кого же?

– Ну, например, для меня?

Усмехаюсь. Например, для него? Ну…

– Пока нет. Но ты движешься в правильном направлении.

– Хорошо, что я двигаюсь.

Он улыбается, а мне как-то очень легко.

По мне, наверное, и не скажешь, что я сейчас переживаю измену, да?

Нет вот этих, как скажет Аделаида «мудовых рыданий». Нет их.

Смысла не вижу.

Думать надо как дальше жить – это точно. И думать конструктивно.

Про квартиру, про дочь, про работу. Про то, что жить дальше буду по своим правилам. Это радует.

Будет легко? Не уверена.

Передумаю ли я? Откажусь от развода? Нет.

Харди сказал, что он двигается? Что ж я тоже двигаюсь.

Вообще, подвигаться бы не мешало. Кстати…

– Алексей, а вы танцуете танго?

– Танго?

Он как-то странно улыбается. Неужели?

Глава 32

Ресторан шикарный.

Нет, он не из каких-то там элитно-мишленовских – Ада рассказывала, что её поклонник в такой водил, поклонник – сам владелец ресторана. Какой-то там был сет из замудрённых блюд, знаете, когда тарелка огромная, а на ней как плевочек – деликатес.

Что-то типа мозгов семикрылой перепёлки обитающей в диких лесах Амазонии приправленных молоком китайской ласточки. В общем, бредово, я так красиво не умею.

Нет, ресторан, в который меня привёл мой Харди – другой. Уютный интерьер, такой теплый, хочется тут быть, играет приятная музыка – каверы на известные рок-хиты, еще и посадили нас в уголке, подальше от посторонних глаз.

Вы поняли, я уже называю его про себя – мой Харди, ахах!

Алекс открывает меню, рекомендует мне ростбиф, лангустины и пасту. Так много я, конечно, есть не собираюсь, хотя…

Заказываю в итоге всё, как говориться – не съем, так понадкусываю.

Приносят вино, сначала продегустировать, Харди одобряет, я тоже. Сухое, но не кислое, а терпкое, надеюсь, голова утром не будет раскалываться. Ну, я ведь не собираюсь прикончить бутылку? Так, бокал-другой…

– Часто ты здесь бываешь?

– Бываю.

– Исчерпывающе, – смеюсь, и его глаза тоже смеются.

– Я работаю не так далеко, да и с хозяином заведения знаком.

– С хозяином?

– Он известный ресторатор.

– Неужели? Случайно не… Дворжанский?

– Дворжецкий. – Алекс поправляет меня и смотрит с интересом. – Только не говори, что ты с ним знакома.

– Я – нет.

– Исчерпывающе, – возвращает он мне мою реплику, и я тоже смеюсь.

– С ним знакома моя подруга, Ада.

– Ада, интересное имя.

– Угу, когда тебя зовут Надежда Петровна, – усмехаюсь, – рядом с Аделаидой, комплексуешь.

– У тебя нет повода для комплексов. Надя – прекрасное имя.

– Главное редкое.

И мы смеемся вместе, вспоминая реплики из знаменитого фильма.

Ростбиф приносят быстро, и лангустины тоже.

Очень вкусно.

За едой ведём беседу, обо всём и ни о чём.

Харди не удивляется тому, что я писатель. Ну, почти. Всё-таки я пока больше рассказываю о своих сценарных подвигах.

– И что, на телевидении правда всё обман?

– Нет, конечно. Только там и есть правда. – отвечаю, и мы снова