Бедная Настя. Книга 6. Петербургские лабиринты - Елена Езерская

— Марфа, Лиза не твоя дочь, — тихо сказал Петр, — и никто не крал у тебя девочку. Твой ребенок умер, но, даже если бы я и знал о нем, это ничего не изменило бы в наших с тобой отношениях. Я принял решение, я вернулся в семью, и прошу оставить нас в покое.

— Господи, прости ее грешную, не ведает, что говорит, — кивнула Долгорукая.

— Петя, опомнись, — Марфа в ужасе уставилась на князя. — Посмотри на нее, с кем ты живешь?!

Ведь это она стреляла в тебя. Она отравила барона. Корфа. Ты думаешь, она не может украсть ребенка?

— Петр Михайлович, — требовательно сказала Долгорукая, — я не желаю более в собственном доме слушать эти бредни сумасшедшей. Сделай же что-нибудь, и немедленно!

— Дмитрий! — закричал князь Петр и стал, что было сил, трясти колокольчик. — Дмитрий, да где ты запропастился, мерзавец?!

— Ты прогоняешь меня? — прошептала Марфа.

— Да, — кивнул князь Петр, — ты должна уйти.

— О, я даже не знаю, кто из вас худшее чудовище — она или ты…

— Дмитрий, проводи гостью, — сухо велел князь Петр прибежавшему на его крик слуге. Дмитрий тут же пребольно схватил Марфу за руку, но она вырвалась и с ненавистью посмотрела на князя.

— Что, что мне сделать для того, чтобы ты поверил?

— Уйти, — отвернулся от нее князь Петр.

— Ты предал меня, предал нашу дочь, — обреченным тоном произнесла Марфа. — Когда-нибудь ты об этом пожалеешь, да как бы поздно не оказалось.

— Что это было, Петя? — Долгорукая с невинным взглядом обратилась к мужу, когда Марфа, подталкиваемая Дмитрием, вышла из кабинета. — Надеюсь, ты не думаешь, что в словах этой женщины есть хотя бы капля правды? Лиза — наша дочь, она не умирала, ее никто не подменял. Боже мой, я, конечно, не ангел, но на такую дикость не решилась бы.

— Я не сомневаюсь, что Лиза — наш ребенок, но… — в задумчивости протянул князь Петр.

— Что должно означать это «но»? — удивилась Долгорукая.

— Единственное, что я понял из всей той околесицы, что наговорила здесь Марфа, — я понял, что у меня могла быть еще одна дочь. И, если она не умерла, то где она?

— Теперь я понимаю, почему ты продал ее Корфу… — страшным голосом сказала Долгорукая.

— Маша, я сделал это только для того, чтобы не волновать тебя. Я думал о спокойствии — твоем и детей. Послушай, — взмолился князь Петр, — я уже покаялся в своем грехе. Я говорил тебе не раз, неоднократно — это самая ужасная ошибка в моей жизни. И я прошу, чтобы ты, наконец, решилась и простила меня.

— И кто-то еще может удивляться, что я мстила вам с Корфом! — вскричала Долгорукая. — Да вас не убить — вас четвертовать надо было. Разорвать! Петя, ты будешь в аду гореть, на медленном огне. О, Господи! Лучше бы ты сидел в тюрьме за фальшивые деньги. Как же я тебя ненавижу! Я видеть тебя не могу!

— Маша, Машенька…

— Об одном лишь жалею, — Долгорукая остановила на муже уничтожающий взгляд и, прежде чем уйти, со злостью бросила ему в лицо, — как я жалею, что не убила тебя тогда…

Изгнанная из дома, Марфа медленно побрела в сторону родового кладбища Долгоруких. У недавней могилы Петра она увидела Лизу, которая в оцепенении стояла у поваленного памятника и смотрела на раскопанную дыру в земле, как .будто оттуда начиналась дорога в бездну.

— Так кто же я? — сама с собой говорила Лиза. — Елизавета? Анастасия? Господи, подскажи, просвети!

— Девочка моя… — прошептала Марфа.

— Что вам угодно? — вздрогнула Лиза, обернувшись на чужой голос. — Это вы? Что вам надо здесь? Уходите, вы и так сделали немало, чтобы жизнь в нашей семье пошла прахом.

— В вашей? А твоя ли она, эта семья?

— Что вы хотите этим сказать?

— Не гневайся на меня, милая, — ласково сказала Марфа. — За свою вину перед тобой я уже получила сполна.

— Я ничего не желаю знать и лишь хочу чтобы вы навсегда исчезли из моей жизни! — воскликнула Лиза и хотела было уйти, но Марфа преградила ей путь.

— Но это невозможно — мы связаны с тобой, мы — это одно целое, Настенька моя, бедная!

— Что? — растерялась Лиза. — Не может быть! Этого просто не может быть.

— Тебя отняли у меня, — расплакалась Марфа, — но Господь услышал мои молитвы — ты нашлась, и теперь я никому тебя не отдам и никуда от себя не отпущу.

— Оставь меня! — Лиза пыталась уклониться от ее объятий.

— Доченька моя! Я ведь тебе не чужая, — Марфа гладила ее по голове, брала за руки и целовала их. — Если бы ты только знала, как я мечтала прижать тебя к себе, посидеть с тобой, поговорить. Ты — моя дочь, моя любимая единственная дочь.

— Плохо мне, очень плохо, — Лиза почувствовала, что от волнения теряет сознание. — Я ничего не понимаю. Оставьте меня. Я пойду домой, я должна расспросить обо всем маменьку.

— Ты не веришь мне? — участливо спросила Марфа.

— Я.., я боюсь поверить, — всхлипнула Лиза, и слезы градом хлынули из ее глаз.

— А ты не бойся, — улыбнулась Марфа, — ты поплачь — и обман, как рукой снимет. Святая вода потечет, и душа твоя очистится — ты поймешь, что все это время эта ужасная женщина оттого только и мучила тебя, что знала — ты плод любви твоего отца и твоей настоящей матери.

— Но как же… — плакала Лиза.

— Прими правду и не противься судьбе. Я — твоя мать, а ты — моя дочь. Идем со мной. Нам так о многом надо рассказать друг другу.

— Но куда мы пойдем?

— Хотя бы на край света — лишь подальше от этого ужасного дома, где с тобой так жестоко обошлись. Ты не переживай, теперь я стану заботиться о тебе, — кивнула Марфа. — Я давно вольную получила, и денег у меня достаточно. Мы с тобой не пропадем. Будем жить душа в душу, никто нам не нужен, главное — позабыть обо всем, что разделяло нас.

— Все это так неожиданно, так странно, — Лиза, казалось, плыла по течению — эта женщина словно околдовала ее своими речами, и Лиза подчинилась ей, пошла следом.

— Ты останешься со мной, — Марфа взяла ее за руку и повела за собой, — навсегда. Мы будем вместе, и больше никакая сила не разведет нас с тобой.