Тайный голос - Глория Беннетт

— А у тебя мозги из силикона, как и все остальное!

— А у тебя член из силикона и все равно не стоит!

— Сейчас вставлю — узнаешь! — Мужик уже начал ржать.

— Догони сначала, — засмеялась в ответ Энн и ударила по газам.

— Уф, как-то легче стало, — Энн ухмыльнулась. — Люблю Нью-Йорк…

— А если бы он выстрелил?

— Но ты же знаешь, как действовать в таких обстоятельствах.

— Послушай, я, может, и знаю, как действовать в обстоятельствах боевых действий. Но тут, в условиях вашей мирной жизни, я пас. Объясни мне, что значит «Эту книгу написала я».

— Это значит то, что я сказала. У Стива Монроя была болезнь Альцгеймера. Он это от всех скрывал. Мы жили вместе. На два дома, но практически вместе. Как Опра с Изей. Но все же знают, что они пара. Так и мы. Сначала я просто была его соавтором, вернее литературным секретарем — искала архивные материалы, редактировала. А потом он мне доверил дописывать то, что ему надоедало. Потом просто придумывал сюжет и отдельные главы. А три последние книги я писала по его запискам в дневниках. Раскручивала разные эпизоды из его жизни. А он просматривал и делал пометки. Но именно эту, самую последнюю книгу я написала сама, он даже не стал ее читать. Я-то думала, что он пьет втихаря и потому так себя ведет. Мы уже не жили как любовники. Но я его любила, даже нет, это было что-то другое. Я очень уважала его, и мне было обидно, что он становится таким. Я даже не догадывалась о болезни. Молодая была и глупая.

— Почему ты не захотела выпустить книгу под своим именем?

— Это сложно. Во-первых, я освоила его стиль и мне казалось: если я издам ее сама, будут говорить, что я подражаю Монрою. Мне не заплатили бы те деньги, которые обычно платили ему. А я распоряжалась всеми нашими финансами. Поэтому я и стала писать дамские романы, чтобы как-то сбить этот стиль с себя. И еще мне было жалко гения. Знаешь, когда говорят: он умер раньше своей смерти. После его смерти все стало ясно. Но я только тебе это говорю. Это секрет. Я не могу его никому открыть. Стив просил меня об этом в предсмертном письме. И еще один секрет — он не умер, а покончил с собой. Этого тоже никто не знает. Я никогда не буду этого обнародовать. Ни за какие деньги.

— А его письмо у тебя сохранилось?

— Да, в розовой коробке в моем сейфе. После моей смерти — пожалуйста. На усмотрение родни. Хотя по большому счету это надо бы уничтожить.

— Может быть, именно это письмо искала наша Пегги. Но должен тебя огорчить или, скорее, обрадовать. О том, что ты писала за Монроя, знают очень многие. Мне об этом сказал Уайн. Правда, тоже под большим секретом. И добавил, что в вашей среде трудно хранить секреты. А кто выдвигает на премию?

— Обычно кто-то из таких же нобелевских лауреатов. Но принимает решение Комитет. Я не думаю, что его выдвинули мне назло или ради его наследников.

— Тогда ты должна гордиться. Ты — большой талант, тебя выдвинули на Нобелевскую премию.

— А мне почему-то грустно и обидно. Я бездарно прожила свою жизнь. Жила не с теми мужчинами, писала не те книги.

— Еще все можно подкорректировать. Нет, все у тебя было правильно. А главное — жизнь еще не кончилась.

Они вернулись в номер. Энн обняла Улисса.

— Мне так хреново! Не бросай меня. Возьми меня так, чтобы я обо всем забыла, хотя бы на время.

Улисс не ожидал этого. Он думал, что Энн будет переживать всю ночь. В таком состоянии женщине не до секса. Он медленно начал раздевать ее, распутывать узел на затылке. Белокурые волосы рассыпались по спине. Энн взяла пряди и окутала ими Улисса словно покрывалом. Эти прикосновения мягких и пышных волос его безумно возбудили. Он приподнял Энн и, держа ее на руках, овладел ею. Он ритмично поднимал ее и опускал. Она, то обхватывала его плечи, то гладила затылок. Ее глаза были закрыты, только слабый стон срывался с губ. Потом он опустил ее и, повернув, наклонил над столом. Осыпав спину поцелуями, он продолжил снова. Они занималась любовью на столе и на ковре в гостиной, а закончили в спальне на кровати. Налив ванну, Улисс нежно мыл ее тело, целуя мокрые губы и веки. Они заснули под утро, прижавшись друг к другу.

Утром Энн разбудил звонок. Она сняла трубку. Звонила ее агент из Калифорнии.

— Почему ты выключила мобильный? Пришлось звонить Чарли, узнавать, где ты. Ты спишь? Надо срочно лететь сюда подписывать контракт. И вообще, надо тебе лично поговорить с режиссером. Я все подготовила, сейчас вышлю факс. Какой у тебя номер?

— Пошли по имейлу. Я взяла с собой лэптоп. Так будет надежнее. Попробую вылететь сегодня же из Нью-Йорка.

— Отлично. Я тебя встречу.

Улисс уже проснулся.

— Ты должна лететь? А как же…

— Сейчас заедем в издательство. Я отдам рукопись. Вообще-то можно послать, но у нас традиция — я привожу рукопись сама. Оказываю уважение. А потом в аэропорт.

— А к детективу?

— Черт с ним! Он мне все равно ничего не скажет. А адвокату я позвоню. Улисс…

— Что?

— Было здорово вчера. Мне не хотелось бы тебя терять.

— Как факера?

— Почему ты так говоришь?

— Меня так назвал твой бывший. Лысеющий красавец-брюнет.

— Ах вот оно что. Не знаю, что и сказать на это. У меня не было лысеющих красавцев. Лари худой. В очках. Или он теперь носит линзы? Ты что-то путаешь. Клеишь мне не того. Ладно, давай собираться. Вернусь из Калифорнии, тогда поговорим.

Улисс вдруг обрадовался. Скорее всего, ее бывшим был очкарик, а не этот мордастый! Хотя в конечном счете это все равно, но Улисс почему-то успокоился.

В аэропорту была обычная суматоха. Энн уверенно брала нужное направление, а Улисс только удивлялся ее легкости в принятии важных решений. Сразу собраться, лететь, словно она готовилась к этому полету загодя. Но иногда по лицу Энн пробегала тень. Улисс понимал, она вспоминает вчерашнюю новость. И он не знал, как нужно успокаивать в таких случаях. Вся эта история была из другой жизни, ему незнакомой. Хотя и в его практике бывало, что награды давали не тем, кто совершил подвиг. И никто не поднимал вопрос об этом, особенно если настоящий герой был убит. А вся история с ним самим? Он был уверен, что эти ребята не просто мелкие хулиганы. И оружие в квартире было настоящее. Но он же не будет бить себя в грудь и требовать награду. Тем более что его уже убрали из армии, Чем-то их судьбы с Энн даже схожи. Он растрогался от этой мысли и крепко сжал ее руку.

— Я люблю тебя, — вдруг сказал он Энн.

Она посмотрела на него затуманенными глазами и улыбнулась.

— Это значит, что, когда я вернусь, ты будешь ждать меня дома? Никаких сюрпризов для меня? А может быть, даже встретишь? Обратно я прилечу в Вашингтон.

— А как насчет слов: «И я тебя тоже»? — ехидно спросил Улисс, хотя на самом деле немного расстроился.