Капо - Пайпер Стоун

у меня в голове, повторяясь несколько раз, словно заезженная пластинка. Мой желудок скрутило, и я закрыла рот и нос рукой, бутылка с водой выскользнула из моих пальцев. Я видела, как она падает на пол, разбрызгивая воду.

Всё вдруг стало словно в замедленной съёмке.

Я не могла дышать. Не могла думать.

«За смертные грехи нужно расплачиваться тем же».

Ужасные слова были написаны на стене красными чернилами. Нет, кровью. Её капли стекали с букв.

Невозможно описать столь ужасную сцену. Она мертва. Мертва. Её тело, лежащее посреди кровати, в крови… О, нет. Нет!

Я отшатнулась назад, ударившись о стену в коридоре. Повсюду была кровь, её следы были на стенах и полу.

Голова подруги была повернута, в безжизненных глазах отражался весь ужас, через который она прошла.

Он выбрал не того человека. Из-за меня. Я убила её. Я. О Боже. Ох…

— Джинни. Джинни! — я сползла на пол и завыла.

ГЛАВА 2

Франсуа

Новый Орлеан

— Ты не в своём уме. Ты же знаешь это. Тебя убьют.

Как будто смерть меня хоть сколько-нибудь беспокоила. Я привык к кровопролитию и насилию, мёртвым телам и искалеченным конечностям. Однако, не сегодня.

Ухмыляясь, я выхватил шлем у одного из рабочих.

— Ну и что? Живём только раз.

Я не смог удержаться от улыбки, глядя на своего приятеля, с которым дружил более двадцати лет, прежде чем застегнуть ремешок под подбородком и широкими шагами направиться к специально спроектированному «Корветту», к разработке которого я приложил руку. Гоночные автомобили не были моей сильной стороной, я просто любил их с тех пор, как мой отец взял меня с собой на гонку «Дайтона 500», когда мне было восемь или девять лет. После этого я пристрастился к скорости.

Мечта о владении не только гоночным треком за пределами Нового Орлеана, но и гоночной командой теперь стала реальностью. Мы с приятелем были деловыми партнёрами в этом деле, используя не только объединённый капитал, но и наше мощное влияние, чтобы проект не претерпел никаких сбоев. Я обладал огромной властью не только в Новом Орлеане, но и во всей Луизиане, а также в нескольких других штатах. Политики были в ужасе от того, что я и моя семья могли сделать, от того влияния, которым мы обладали. Выборы выигрывали и проигрывали только те, кого мы поддерживали.

И те, кого мы уничтожали за то, что они переходили нам дорогу.

Брэндон Бакстер пошёл по пути более высокой морали, в то время как я не раз был вынужден использовать более грубые методы для достижения наших целей. Преодоление бюрократических проволочек открыло мне глаза. Продвижение проекта к этому этапу не обошлось без значительных препятствий или угроз. По крайней мере, я свёл кровопролитие к минимуму. Я усмехнулся при этой мысли.

Первая гонка должна была состояться через несколько дней, но я тестировал трассу и гоночный автомобиль, который мы с Брэндоном заказали почти восемь месяцев назад. Мы приложили руку к каждой детали, вплоть до идеального цвета покраски. Красный цвет как у пожарной машины. Мы сформировали нашу команду и назначили водителя по своему выбору, предоставив ему первоклассную зарплату и льготы. Однако я занимался этим не просто ради хобби. У меня не было и мысли о проигрыше. Точка.

Всё, к чему я прикасался, никогда не проигрывало, и как скептики, так и поклонники признавали, что у меня был дар Мидаса (прим. Мидас — царь, имевший дар превращать всё, к чему он прикасается в золото). Мне повезло, что я был богат и достаточно жесток, чтобы требовать и получать то, чего я хочу.

Без исключений.

— Кстати, я не смогу присутствовать на гонке, — сказал он как бы между прочим.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной?

— Хотел бы я, чтобы это было так.

— Что случилось, горячее свидание? — я был потрясён, но по выражению его лица понял, что он недоволен тем, что пропустит то, что мы планировали почти год.

— Просто деловая встреча с несколькими клиентами, ради которой полечу в Германию, не по своей воле. Ненавижу то, что придётся её пропустить.

Я знал, что у него проблемы с некоторыми клиентами, многие из которых — иностранные. Он сколачивал своё состояние, расширял бизнес, этот человек заменял человеческие отношения деньгами и властью, что я знал слишком хорошо.

— Херня, — произнёс я, смеясь. — Ты всё ещё думаешь, что это дело — денежная яма. — Это было правдой, но я чувствовал, что он не хотел вникать в проблемы своего бизнеса.

— Только если мы не выиграем. — Наконец он улыбнулся, его мрачное настроение рассеялось. И всё же я часто задавался вопросом, почему он так редко спрашивал моего совета. Чёрт возьми, мы с ним чертовски упрямы.

Мы оба рассмеялись, но причина, по которой мы дружили долгие годы, несмотря на то, что на какое-то время потеряли связь, заключалась в том, что у нас обоих были одинаковые цели. Нас подпитывали деньги, а власть и влияние — стояли на втором месте.

— Всё готово, мистер Тибодо́, — сказал мне Марти, руководитель группы. Мощный двигатель уже работал на холостом ходу, ожидая, когда я проскользну внутрь через водительское окно. Я чувствовал, что стареющий мужчина встревожен, больше, чем когда-либо с момента начала нашего совместного проекта. И я знал почему. Старик знал меня и то, на что я способен, в том числе и на уничтожение ценного имущества.

— Отлично. Давайте-ка прокатимся на этой крошке.

В дополнение к новой трассе, на которой дебютировал «Ветт», наш опытный водитель стоял на обочине, желая немного потренироваться. Время изготовления новой машины заняло слишком много времени, но я был уверен в таланте, который мы наняли.

— Может быть, не стоит напрягать нашу девочку, — добавил он. — По крайней мере, на нескольких первых кругах.

— Конечно, — солгал я. Не собираюсь с ней нянчиться. Если она планирует выигрывать гонки, мы должны знать, из чего она сделана.

Брэндон подошёл ближе, скрестив руки на груди.

— Ты же не собираешься слушать ни меня, ни Марти. Да?

— Нет.

— Ты же знаешь, что твой отец сдерёт с меня шкуру живьём, если ты умрёшь на этом треке. Не говоря уже о том, что сделают наши банкиры, если ты испортишь ценное имущество.

— Ага. И для протокола. Только женщины по-настоящему ценны.

— Как скажешь, Ромео.

Я сохранял улыбку на лице и намеренно поиграл двигателем, заглушая всё, что он пытался мне сказать.

Выражение его лица помрачнело, сменившись весёлым через несколько секунд. Он был не настолько глуп, чтобы пытаться