Предатель. Я тебе отомщу - Виктория Ким

Всё, что у меня есть в карманах, — это те жалкие копейки, которые мне удается время от времени выручить из работы промоутером. Но и это выходит редко. Все же эта работа весьма непостоянна, а свободное время у меня появляется только после пар.

О том, чтобы бросить бюджетное обучение стараюсь вообще не думать, хотя мысль время от времени такая и возникает.

Выпускаю из груди тяжёлый вздох. Сегодня я выйду из этого дома, как и всегда, будто всё в порядке. Никто не должен знать, что происходит за этими стенами. Никто.

Звук текущей воды становится моим спасением. Она бьёт тонкими струйками о старый эмалированный металл, и в этот момент это звучит, как единственное, что ещё напоминает мне о нормальности. Холодные капли касаются моего лица, и на мгновение я забываю, где я, кто я, и что творится за этими стенами. Вода стекает по щекам, смывая усталость, которой я жила последние дни, недели… годы.

Я чувствую, как на дне души что-то еле-еле оживает. Словно в самой глубине ещё осталась крупица сил. И это даже не надежда. Это злость. Злость на эту жизнь, на этот дом, на себя.

Но как только я начинаю думать, что нашла хотя бы малюсенький островок покоя, реальность тут же напоминает о себе.

— Быстрее давай, ссать хочу! — громкий, противный голос невесть откуда взявшегося друга моих родителей пробивается сквозь дверь. Он иногда заглядывает к нам, последнее время все чаще. Так что я совсем не удивлена.

Прикрываю глаза, пытаюсь справиться с гневом, что мгновенно поднимается внутри.

— Так иди в туалет, — рявкаю в ответ, заранее зная, каков будет его следующий аргумент.

— Там твой батя с сигаретой уснул опять! — огрызается. — Мне его тащить предлагаешь, а?

Считаю до десяти. И обратно. Ничего не помогает. Сердце бешено колотится, и меня разрывает от ярости. Неужели это никогда не закончится?

Я быстро заканчиваю свои утренние процедуры, беру расчёску, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, и выхожу из ванной. Колян, сорокалетний алкоголик, сидящий на шее своей больной матери, уже стоит рядом с дверью, с своей обычной щербатой улыбкой, от которой меня коробит. Как-то, после очередной пьяной потасовки у нас на кухне, он горделиво обозвал их «боевыми шрамами».

— Ну, блять, наконец-то, — толкает он меня плечом и вваливается в ванную.

Я рассеянно веду взглядом по стене коридора, откуда проглядывается кухня. Мамы дома уже нет. Видимо, пошла за добавкой к соседям из второго подъезда, которые барыжат самогоном. Как всегда.

Каждый раз я задаю себе один и тот же вопрос: Как после всего этого можно вообще любить свою жизнь?

И без того поникшие плечи опускаются все ниже. Иду к выходу из дома, по пути заглядывая в туалет. Отец действительно уснул на унитазе. Трусы спущены, сигарета зажата в уголке рта. От него разит перегаром и уже въевшимся дешёвым табачным дымом. На секунду мне становится стыдно, но не перед собой. Перед всем миром, который я тщательно пытаюсь держать в неведении о том, что происходит за этими стенами.

С тихим вздохом вытаскиваю сигарету у него изо рта и тушу об пепельницу. Ещё не хватало пожара. Запах в туалете отвратительный, поэтому я тут же прикрываю дверь, стараясь не дышать.

Но всё равно это не стирается из памяти. Никак. Эти сцены, этот дом. Когда-то здесь был уют, было тепло. Я смутно помню те времена, но их хватает, чтобы сравнивать с тем, что есть сейчас.

Очередной раз вздыхаю. Без меня они пропадут. Да, скорее всего, так и будет. Но со мной они тоже едва ли стремятся к исправлению. Даже если я вдруг сорву джек-пот в лотерее. Просто будут дальше медленно гнить, проживая эти деньги. И как быть в такой ситуации?

Как можно быстрее обуваюсь и выбегаю на улицу. Свежий воздух бьёт в лицо, и я вздрагиваю от холода. Весенний дождь мелко накрапывает, холодит кожу. На мне только лёгкая кофта, потому что моя толстовка до сих пор валяется у матери в саду, где она её оставила ещё на прошлых выходных.

Я иду по пустой улице, по влажному асфальту, и капли дождя стекают по моим волосам. Это даже приятно. Этот звук — тихий шелест дождя — заглушает всё внутри. Пустоту, злость, отчаяние. Пусть и ненадолго.

Я справлюсь. Вытащу себя из этой ямы, вытащу родителей. Когда? Я не знаю. Может, после следующего семестра поискать работу получше? Или взять академ? Не знаю. Но я должна что-то сделать.

Для начала — не опоздать на пары. К счастью, остановка уже через дорогу, осталось лишь перейти пешеходный переход.

Я иду, даже не смотря по сторонам, полностью погружённая в свои мысли. В это время улицы нашего района обычно пусты, здесь редко ездят машины.

Но вдруг скрип шин и громкий сигнал вырывают меня из моих мыслей. Я резко поворачиваю голову. Красная спортивная машина резко тормозит в нескольких метрах от меня.

— Ты совсем ослепла, что ли?! — раздается мужской голос.

2. Прошлое

Из машины выходит высокий парень, с хмурым выражением лица. Его злость ощутима даже на расстоянии.

Я не могу вымолвить ни слова. Меня трясёт. Сердце колотится, как бешеное, от страха, что жизнь могла закончиться вот так — из-за моей глупости, из-за одного неосторожного шага. Стою, как вкопанная, и прихожу в себя только в тот момент, когда сильные руки хватают меня за плечи и начинают трясти.

Дыхание сбивается, мысли разлетаются в разные стороны. Мои дрожащие руки инстинктивно сжимаются на лямке рюкзака. Костяшки белеют, кожа на пальцах натягивается. Я не могу даже смотреть вверх, слишком тяжело осознать, что только что произошло.

— Эй, да очнись ты уже, — произносит парень раздражённым голосом.

Я моргаю, часто-часто, пока взгляд наконец не фокусируется на лице незнакомца.

На секунду замираю. Он выглядит так, будто только что сошёл с обложки модного журнала: ухоженный, сильный, от него исходит какая-то уверенность, как у людей, которые всегда получают то, что хотят.

— Ты в порядке? — его голос звучит спокойнее, когда он видит, что я наконец пришла в себя. — Не задел тебя?

Ощущаю на себе его изучающий мягкий, но пронзительный взгляд. Ожидаю, что он вот-вот начнёт ругаться, выплеснет на меня свою злость за то, что я чуть не бросилась под его машину. Но вместо этого выражение его лица смягчается ещё сильнее.