(Не) верю. В любовь - Екатерина Котлярова

Пальцы парня оказываются на моём затылке, сжимают мою косу, заставляют запрокинуть голову назад. Вторая ладонь ложится на плечо и с силой давит, будто молодой человек хочет, чтобы я опустилась перед ним на колени.

— Что? — шепчу в ужасе.

— Ты можешь расплатиться со мной. Показать тебе способ? — шипит слова мне в лицо.

— Отпустите. Пожалуйста. Умоляю, — в моём голосе начинают звенеть слёзы.

Я ладошками давлю на грудную клетку молодого человека. Чувствую, как часто колотится его сердце. И мне кажется, что он не настолько холоден, как пытается казаться.

— Я отпущу тебя сейчас, — парень низко опускает голову.

Его нос касается кончика моего ледяного от ужаса носика. Горячее дыхание опаляет лицо и губы. Создаётся ощущение, что он… прикоснётся губами к моим.

— Но сегодня вечером ты придёшь ко мне сама. И будешь приходить, пока мне не надоест иметь тебя. Пока я не решу вышвырнуть тебя. Пока я не решу, что вдоволь потешился.

— За что Вы так? — выдыхаю. — Что Дима сделал?

— Он забрал то, что я ценил больше всего на свете. Осквернил. Испоганил. Причинил ей боль. И я отвечу ему тем же.

Я обмякаю в руках парня. Я знаю, что он не лжёт. Дима всегда всё делает назло. Дима любит оставлять за спиной разрушения. Любит видеть, как крестится и молится мать. Как ОН краснеет от ярости и хватается за трость.

— Говорить ему о нашем разговоре не стоит, девочка, — чуть помедлив, спокойно говорит парень, выпуская мою косу из захвата. — Сделаешь ему хуже. Я не один, кто ждёт вернуть ему долг. Услышала меня?

Молодой человек встряхивает меня за плечи. Мне ничего не остаётся, как согласно закивать.

— Отлично.

Молодой человек склоняется ещё ниже. Как опасный зверь, втягивает воздух у моего виска.

Я чувствую, как моё тело дрожит, но стараюсь держать себя в руках и не сотрясаться слишком сильно. Парень отступает на шаг, его взгляд всё ещё прикован ко мне, холодный и безжалостный. Он словно изучает, насколько я слаба и готова ли я подчиниться ему. Я опускаю глаза, избегаю его взгляда. Я замечаю, как его рука сжимается в кулак, а потом разжимается, будто он пытается держать себя в руках.

— Это только начало, девочка. Ты теперь моя. И я буду делать с тобой всё, что захочу.

Молодой человек стремительно разворачивается и покидает каморку, в которую меня затащил, громко хлопнув дверью.

А я без сил падаю на пол. Ноги, которые до этого просто дрожали в коленях, подгибаются. Я падаю, пачкая юбку и больно ушибив колени. Но боль не способна привести чувства в порядок. Я загнана в угол и не знаю, что делать. К кому бежать? У кого просить помощи? Диме рассказывать совершенно бессмысленно. Либо он махнёт рукой, либо изобьёт парня.

2

Алиса

Я сижу во тьме долгое время, поджав ноги под себя и смотря пустым взглядом перед собой. И вскакиваю, когда дверь резко распахивается. Я испуганно прижимаю руки к груди и пячусь к стене.

— Что ты здесь делаешь? — брат хватает меня за запястье и выдёргивает из каморки, как морковку из земли.

— Что? — шепчу пересохшими губами, хлопая глазами и пытаясь привыкнуть к яркому свету, который ослепляет после темноты.

— Ты какого чёрта туда забралась? Я тебя, мать твою, по всей чёртовой школе ищу! — Дима трясёт меня за плечи и смотрит так, будто в чём-то обвиняет.

— Я просто… Я… — хлопаю глупо глазами, не понимая такой реакции брата.

— Чёрт возьми, Алиса, — дёргает на себя с такой силой, что я впечатываюсь лбом и носом в широкую грудную клетку брата. Дима проводит ладонью по моему затылку, прикасается к шее. — Я не знал, где тебя искать. Всю школу обрыскал!

Я чувствую, как его дыхание сбивается, а сердце бьётся так громко, что его стук отдаётся в моих висках. Его руки всё ещё крепко держат меня, словно он боится, что я снова исчезну. Я пытаюсь отдышаться, но в груди всё ещё сжато, будто кто-то наступил на неё.

— Но я никуда не уходила. Я просто… — про того парня я почему-то не решаюсь сказать. — Я просто хотела спрятаться, — наконец, выдавливаю из себя, голос дрожит, как будто я вот-вот заплачу. — Там тихо.

— Тише, чем в библиотеке? — Дима отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза, и его взгляд смягчается, в нём читается тревога. Я с неверием смотрю в лицо Димы. Он волнуется. Это делает меня невероятно счастливой. — Чёрт, Алиса, ты могла хотя бы сказать, куда идёшь. Я думал, что с тобой что-то случилось.

Я молчу, чувствуя, как вина сжимает горло. Его ладонь всё ещё лежит на моём затылке, и я не могу понять, почему это успокаивает больше, чем должно. Дима вздыхает, проводит рукой по лицу, а потом снова смотрит на меня. И снова этот ледяной и отрешённый взгляд, будто мне померещилось, что он волновался.

— Ныла? — в привычной грубой форме спрашивает молодой человек.

— Да, — говорю частичную правду.

— Из-за чего? — Дима пальцами цепляет мой подбородок, заглядывает в мои покрасневшие глаза.

— Из-за тебя, — я пожимаю плечами. — Как обычно.

— То есть, я в твоих бедах виноват? — усмехается зло, щуря зелёные глаза.

— Нет, Дим, ты не так меня понял! — я пытаюсь перехватить руку брата, но он отстраняется. Заводит обе руки себе за спину, чтобы я не могла прикоснуться.

— Я всё понял, Алиса. Держись от Гаврилова как можно дальше.

— А кто такой Гаврилов?

— Новенький, Алиса. Тот, кто тебя чуть не ударил, когда ты бросилась на мою защиту.

— Почему? — я делаю шаг вперёд и хватаю брата за локоть.

— Просто послушайся, Алиса. Я так сказал.

— Почему ты дрался с ним? Что случилось? — не хочу униматься я.

— Не суй свой нос, куда не просят! Живи в своём идеальном мире и дальше, — из груди вырывается нервный смешок. Моя-то жизнь идеальна? — Просто не связывайся с ним. Слышишь меня? Не разговаривай даже. Избегай. Поняла меня?

— Я не могу избегать человека, когда не знаю причины, по которым должна это делать, — упрямо смотрю на Диму исподлобья.

— Потому что