Во власти зверя - Анна Владимирова

тогда ты едешь сейчас в консульство и подписываешь бумаги о невыезде на десять лет, — жестко возразил он. — А академия лишится тридцати процентов взносов от сенатора Райта. Мне закроют детское отделение, диагностику…

— Что происходит? — зашипел я, обрывая его. — Какого черта я стал козлом отпущения? Не нужны мои научные работы — выкиньте меня из института!

— Нет такой опции! Президент сказал оказать максимально возможную помощь!

— Ценой моей шкуры?!

— Ты оглох?! Моей — прежде всего!

— Да откуда мне знать?!

— Думаешь, я бы давил тебе на жалость угрозами в мой адрес?! — зло усмехнулся он. — Все серьезно, Джастис. И ты — последний спец, с которым бы я работал в этом деле. Но выбрали тебя.

— Не могу нарадоваться…

— Материальная компенсация хорошая. Если это тебя утешит. А еще бонусом тебе — пять лет свободы без возвращения в Клоувенс.

— И какие критерии? — не сдержал сарказма.

— Удовлетворенность пациента.

— Так это раз плюнуть, Теренс, — злился я.

— Ну вот и посмотрим.

И он зашагал вперед. Ничего не оставалось, как направиться следом.

***

Глава 2

***

Было холодно.

Я переводила взгляд с одной детали кабинета на другую, стараясь не смотреть в окно. Казалось, моя жизнь остановилась.

C того утра, когда я проснулась под забором в элитном районе, прошло четыре месяца. И каждый день напоминал отдельную главу какой-то жуткой кошмарной истории. Я пыталась с этим бороться, потом — просто жить. Но силы кончились. Находить себя наутро в ошметках постельного белья, матраса и всего, что было рядом — ни с чем не сравнимое ощущение.

Я думала, что мое генетическое отклонение — самое большое потрясение в жизни. Но ошибалась.

Я росла в семье блистательного политика. Единственная дочь сенатора Райта могла иметь все самое лучшее. Лучший детский сад, колледж, лучших подруг и лучшие цели в жизни. Надо сказать, оправилась от новости о неполноценности я достаточно быстро. Ну и что, что я не могла оборачиваться? У меня было все, о чем другие могли только мечтать — дом, любящая семья и потрясающие возможности. К пятнадцати годам я объездила весь мир — малодоступная опция даже для тех, у кого было столько же денег. Мой день был расписан по секундам. Я училась на юридическом, занималась стрельбой из лука и огнестрельного оружия, ходила с охотничьим клубом в походы, прыгала с парашютом…

Но только сейчас поняла, что вся моя бурная деятельность — просто попытка компенсировать уродство, которое никогда не позволит сделать выбор мужчины.

Но я не могла не рискнуть. И когда пришло время выбрать мужчину — я тоже выбрала лучшего. И плевать хотела на то, что он занят.

Рэндольф Сазерленд — ведущий юрист коллегии адвокатов при президенте Клоувенса. Обворожительный, остроумный и притягательный зверь, от которого просто не отвести взгляд. А я не знала слова «нет». Да и он мне ни разу его не сказал.

Это было… сказочно. Трясущаяся от страха быть отвергнутой, я приблизилась к нему на одном приеме и даже слова не смогла сказать. А он смотрел на меня темным взглядом, от которого в равной степени хотелось бежать и замереть, сдаваясь. Тогда мне казалось, что этот роман — самое главное в моей жизни. Все, ради чего я вообще появилась на свет — пропадать в лапах этого заоблачно потрясающего мужчины. Понятия не имею, как скрывал все это от своей семьи он. Я же сутками валялась в постели, укутанная его запахом. Сердце рвалось на части, стоило подумать, что все это кончится…

…И, кажется, все же разорвалось. Потому что теперь я будто онемела.

Четыре месяца я не выходила из дома никуда, кроме очередной поездки в исследовательскую академию. Меня обследовали так, как не обследовали прежде. Но надежды, что мне могут помочь, не осталось ни у кого.

Даже отец, стоявший теперь у окна и взиравший куда-то вдаль, молчал.

Когда он узнал он нас с Рэном, пригрозил ему такой расправой, что у меня кровь застыла в жилах. Понятия не имею, как мне удалось до него докричаться и убедить не трогать Рэна. Я брала всю вину на себя, убеждала, что одна являюсь причиной всей этой ситуации. Он обещал, что не тронет… Но все же встречался с ним. Не знаю, о чем они договорились, но Рэн покинул пост коллегии…

…И наступила еще более зловещая тишина. Конечно, я не надеялась увидеть его еще когда-нибудь. Но тогда мне обрубили всякие «быть может», которые, как оказалось, держали меня и не давали захлебнуться.

— Пап, может, поедем отсюда? — подала я голос.

Он резко обернулся и отчаянно глянул на меня:

— Мне сказали, он лучший, — жестко напомнил он. — Если не сможет — тогда и поедем.

Я только сцепила зубы и вздохнула, переводя взгляд в окно. Мне было уже все равно. Я привыкла.

А еще у меня был план. Побега. Самое болезненное — смотреть, как мучаются со мной родители. Как стелят каждую ночь кровать, не позволяя уйти в клетку, что я себе заказала… Матери стало плохо, когда мне ее доставили. Она кричала так, как никогда раньше — страшно, с воем и слезами, что только через ее труп она мне позволит там спать. И я продолжала стойко делать вид, что все по-прежнему. Будто я сумасшедшая. Только и всего.

— Надеюсь только, что ты не начнешь с запугиваний, как с директором академии? — усмехнулась я.

Отец только гляну на меня сурово, но ничего не сказал.

Входные двери открылись, и внутрь вошли двое. Первого я уже знала — тот самый директор академии. Скользнул по мне недовольным напряженным взглядом и посторонился, пропуская второго:

— Мистер Райт, мисс Райт, — обратился он к нам, — разрешите представить вам Джастиса Карлайла — специалиста по генным мутациям и выдающегося специалиста в области женского репродуктивного здоровья…

Не ожидала, что этот специалист окажется таким молодым. И таким дерзким. Отец протянул ему руку, но он только пожал плечами, усмехнувшись — его руки были заняты вещами, которые обычно стоят на рабочем столе. Его начальник раздраженно выдрал из его рук