Лишняя невеста. Позор академии - Елена Шторм

Я умерла…

Мысль просто пронизывает иглами. Пригвождает к кровати. Пару минут я тяжело дышу, пытаясь осознать всё по-новому. Вспоминая: удивление, страх…

Какое-то чувство обречённости, которое я успела испытать, глядя на чёрную машину — будто сразу всё поняла.

Как можно было вообще вот так бездарно взять и распрощаться с жизнью?! А что я могла? Хорошо, что Танька не пострадала…

Поворачиваю голову к “няне”.

— У меня каша в голове, — говорю осторожно. — Я что-то помню, но воспоминания путаются. Что мне сейчас делать?

Она всплёскивает руками.

— Не переживайте, госпожа. Всё будет хорошо! Вот увидите. Что делать? Просто лежите, конечно, а я сбегаю за врачом.

— Значит, я заболела… А мы сейчас где?

— В лазарете, госпожа. Конечно, здесь не так удобно, как в ваших покоях, но здесь удобно врачам. Думаю, их надо слушаться.

Мне бы побольше узнать об обстановке вокруг! Что это вообще за место? Что за мир?

— Агата, а ты можешь дать мне зеркало?

Женщина неожиданно меняется в лице.

— Госпожа… Выпив зелье, вы… В общем, есть последствия на вашей коже. Нет, вы не подумайте, всё совсем не плохо! Но, может, вам не надо…

Внутри накапливается новый нехороший холодок. Вообще-то, я просто хотела узнать, как выгляжу! Чувствую же, что не так, как выглядела раньше — но руки похожи на мои, действительно похожи. То, что у меня после болезни какой-то потенциальный ужас на лице — совсем не желанная новость.

Я невольно хватаюсь за лицо. Пальцы ложатся на что-то твёрдое. Шершавое. Неприятное!

— Агата, дай зеркало. — Я уже скорее требую.

“Няня” снова всплёскивает руками — но сдаётся. Через минуту у меня в руках оказывается небольшое зеркальце в серебристой оправе. Как и всё вокруг, старомодное.

Технический прогресс в этом месте — точнее, его отсутствие, — начинает беспокоить!

Но больше я сейчас боюсь другого.

Сглатываю. Собираюсь с силами. Ладно, правда, не может же быть всё так плохо. Заглядываю в зеркало…

— Твою же мать!

Всё моё лицо… Ладно, начну с хорошего: даже в таком состоянии я могу сказать, что лицо похоже на моё. Кажется. Глаза серые и светлые. Губы мои.

Волосы — почему-то совершенно белые. Длинные и спутанные. Кожа — почти как у японских актёров в гриме. Я выгляжу как альбинос! Но не это пугает.

Пугает, что всё моё лицо равномерно покрыто отвратительными, шершавыми пятнами такого же белёсого оттенка, что и волосы. Они везде! Просто везде! На скулах. На щеках! А вокруг некоторых — воспалённая кожа.

Я выдыхаю и резко откладываю зеркало.

— Госпожа Ива. Я понимаю, что вы многое пережили, я очень вам сочувствую, но вынуждена сказать, что не могу позволить, чтобы вы так ругались! Будь вы здоровы, я бы назначила вам два часа в закрытой комнате.

Я вспоминаю про женщину. Возвращаю ей взгляд, смотрю на неё по-новому.

Она вообще… кто? Моя няня и помощница же, да? Не тюремщица?

— Я теперь всегда так буду выглядеть? — спрашиваю хрипло.

— Ох, ну что вы! Всё образуется, леди, постепенно. Вас вылечат. Главное, что вы пришли в себя — я так переживала!

Кажется, она вновь решает стать доброй. А я решаю прилечь и больше не делать резких движений.

В следующие полчаса я пытаюсь поговорить с ней и осторожно понять, куда я всё-таки попала.

Говорить и правда приходится осторожно. Ссылаться на “кашу в голове” по чуть-чуть.

Я выясняю, что место, где мы находимся — это какая-то местная академия. Нет, не так. Академия магии! Что именно называют магией в этом мире, я пока не знаю — но у меня от одних перспектив мурашки бегут по коже.

Если честно, это скорее страх, чем предвкушение.

Когда Агата уходит, на меня и вовсе накатывает какое-то отчаяние.

Это что же получается? Всё взаправду? Моя жизнь закончилась вот так внезапно и нелепо — под колёсами автомобиля?

И не будет больше универа и друзей.

Не будет Таньки. Не будет первой нормальной работы и кофе! Не будет будущего у меня — светлого, красивого, о котором я всю жизнь мечтала и которое казалось таким достижимым…

Ком подступает к горлу, и я сворачиваюсь на кровати, прижимаю к груди подушку и утыкаюсь в неё лицом. Наверное, надо искать хорошее: понять, что я не умерла. По какой-то сумасшедшей причине я всё ещё дышу, просто в другом теле, а вот его хозяйке, вероятно, повезло гораздо меньше…

Но позитивные мысли не идут. И от обилия информации, тревог и общей слабости я проваливась в недолгий сон.

Просыпаюсь снова, когда меня приходит осмотреть женщина-врач.

Она оказывается вторым человеком, которого я вижу в этом мире. И смотрю я на неё жадно! Всё потому что, как ни странно, одета она более современно, нежели няня-Агата: белый халат, почти как у наших терапевтов, очки на носу, волосы собраны в пучок. Это всё дарит надежду. Деловая женщина щупает мой лоб и пульс, а ещё водит надо мной рукой, и ладонь её внезапно светится белым!

Магия?

Я понятия не имею, что она сделала. Но поводив рукой, она заключает:

— Твои силы истощены, Ива, и не удивительно. Что хорошо, организм восстанавливается. — Она почему-то смотрит на меня строго и её строже добавляет. — В ближайшие дни — постельный режим. Из лазарета ни шагу. Чуть что — звать меня. Ясно?

Агата кивает — и я не могу понять, почему её взгляд бегает. Что тут вообще происходит?

Но, вероятно, мне не о таких тонкостях надо думать — потому что дверь открывается снова.

— Это правда, что леди Лерр проснулась? — К нам заглядывает… мужчина. Или парень? Не могу сходу понять, ученик он местный или кто.

Хотя одет он в строгую форму, которая навевает мысли о служителях порядка. Охранник?

Взгляд его падает на меня, и он сообщает:

— Лорд ректор хочет вас видеть!

— Что значит “хочет видеть”?! — вскидывается доктор.

— Велел прямо сейчас прийти в его кабинет.

Кажется, все вокруг теряют дар речи, да и я тоже. Прийти? К ректору?

Когда я только-только очнулась от некой страшной болезни?

Он что, не в курсе? И вообще… эй! Я что-то такое натворила, что меня хочет отчитать сам ректор?

— Она на ноги не сможет встать, какое там идти к нему! — выдаёт очевидное доктор.

— На этот случай лорд Зариан распоряжений не давал, — режет охранник. — Только сказал, что это обязательно.

— Зачем он хочет меня видеть? — вставляю я.

Агата почему-то прижимает руки к груди. Охает — так