Искупление - Вера Александровна Петрук

Ей показалось, что прошло много лет, она минула свой третий десяток, потом четвертый, наконец, состарилась и начала умирать. Смерть не приходила долго, мучила ее бесконечным ожиданием, наказывая за грехи, которых накопилось много. Наконец, устав сама, Смерть распахнула двери, позволив ей открыть глаза в новом мире. Здесь, в царстве мрака, духоты и боли, Дэйра была одна, потому что еще не родилось других таких грешников, как она.

 – Нечем дышать, – прошептала Дэйра, силясь вздохнуть. Ее трясло, но не от холода, а от того, что то, на чем она сидела, подпрыгивало и качалось из стороны в сторону. Если бы не веревки, которые были привязаны к ее горлу, рукам и ногам, наверное, она бы давно съехала со своего «трона», и сейчас каталась бы по дну этой кареты смерти.

 – Не гони так! – послышался недовольный окрик, и Дэйра поняла, что сознание впервые за долгое время принадлежит ей, а не сладкому дыму, нотки которого еще витали в спертом воздухе. Голос был знаком настолько, что по одному слову она догадалась, что произошло. Наверное, ей положено было испугаться, потому что говорившим был Феликс Бардуаг, с которым она обошлась не лучшим образом в замке его отца, заставив выполнить свою волю, но который впоследствии вернул ей ответную пощечину в виде смерти Ирэн Карлсбири.

Вонючий мешок с ее головы потянули вверх, вернув в мир свет. Качество воздуха не изменилось, но его стало больше. Перед связанной Дэйрой сидел Феликс Бардуаг, вернее, пытался удержаться, хватаясь то за стенки, то за потолок, а то и за Дэйру.

Феликс выглядел плохо. Небритый, худой, в черном потрепанном дорожном костюме, он представлял разительный контраст с наследником герцога Бардуага, который встретился ей однажды на Белопутье.

 – Очнулась? Ну, и черт с тобой, – буркнул он, бросив на нее странный взгляд. Дэйра не решилась бы определить, чего в нем было больше – усталости, ненависти или страха.

 – Понравилась травка? Была бы ты ведьмой, журавис бы тебя не взял, – сказал Феликс и снова забарабанил по дверце кареты, высунув наружу руку. – Хватит гнать, Чак, уже почти на месте! Ну, и от какого проезжего циркача ты нахваталась этих дешевых трюков с огнем? Надеюсь, ты не станешь рыдать, потому что мне до ужаса хочется тебя побить. А женские слезы меня бесят, – это предназначалось уже ей.

Боится трогать, заключила Дэйра, с трудом борясь с желанием разрыдаться и проверить предел терпения маркиза. Впрочем, она не смогла бы расплакаться, даже если очень бы захотела. В глазах было сухо, как и во рту. Тело отяжелело, словно его выпотрошили и набили камнями, особенно сложно было держать прямо голову, хотелось повесить ее на грудь и оставить в таком положении навсегда. Связанные за спиной руки затекли и потеряли чувствительность, пальцы ног двигались, но колени отчаянно болели, подсказывая, что провели слишком много времени в согнутом состоянии. В спину словно забили кол – ее было не распрямить, ни согнуть. Но хуже всего была пустота в мыслях, Дэйрину голову будто вымыли изнутри, вынесли все и забыли вернуть на место после.

 – Открой окно, – сказала она. Звук собственного голоса поразил – тусклый, хриплый, какой-то потертый.

 – Раскомандовалась, – фыркнул Феликс. – Что чувствуешь? Страх? Панику?

 – Злость, – Дэйра выплюнула слово, будто оно было ядовитым, и решив не экспериментировать больше с голосом, прошептала. – Ты даже представить не можешь всю мою злость, Феликс Бардуажский.

Получилось тревожно, ей даже самой не по себе стало.

Маркиз заерзал, но быстро взял себя в руки.

 – Больше никаких трюков, – фыркнул он. – Ты не ведьма, а я не тот, кому можно навязывать свою волю. Мою месть ты запомнишь.

Неправильно все получалось. Вообще-то мстить Феликсу должна была Дэйра, а не наоборот.

 – Где мои люди? – снова прошептала она, удивляясь своему спокойствию. Ей бы сейчас всерьез встревожиться, ведь Бардуаг младший был безумцем, в руках которого она оказалась, но нет. Сердце постепенно наполнялось разными чувствами, однако страха среди них не было.

 – Все гадал, когда ты спросишь, – Феликс нехорошо улыбнулся, а Дэйре дышать стало еще сложнее. Зря спросила. Нехорошее предчувствие, терзавшее душу, было верным.

 – Ты преступник. Я девятая невеста принца Эруанда, приглашенная самим светлым князем Амрэлем Лорном. Согласно пятой статье о престолонаследии, невесты монарших лиц являются неприкосновенными, как и их слуги.

 – Вот только давай не будем о законах, – сморщился Феликс. – Согласно третьей поправке десятой статьи о единобожии и святой вере, ты еретичка и должна быть повешена.

 – Сам же сейчас сказал, что я не ведьма, – фыркнула в ответ Дэйра. – Отпусти моих людей. Они не причем в нашей нелюбви друг к другу. Ты меня на виселицу везешь?

Прикосновение шершавой веревки к горлу вспыхнуло в голове ярким и болезненным воспоминанием. Нет, веревку она уже пробовала. Пусть на этот раз будет что-то другое. В то, что Феликс сдал ее Амрэлю и сам вез на казнь, верилось плохо. Но звучало логично.

 – И что там насчет слуг? – нетерпение было плохим качеством в переговорах с психом, но молчание и странные взгляды Феликса настораживали.

 – Твой брат убежал, – вдруг сказал он. – Но и в Дэспионе его мои люди не видели. Думаю, он вернулся домой. Впрочем, дорога до Эйдерледжа дальняя, а я послал по его следу своих лучших ищеек, которым хорошо заплатили, а пообещали еще больше. К новому году я привезу тебе в подарок его голову.

Выудить что-то из мутного потока речи Феликса было сложно, но главное Дэйра уловила. Убежал только Томас. Значит, он пока жив, хоть и неизвестно где. Осталось выяснить, куда увезли Марго, ведь она своими глазами видела, как убили Белиорского и охранника. Гнев плеснул ядом в душу, но она заставила себя выровнять дыхание, чтобы не дарить наслаждение Феликсу, который внимательно следил за ее выражением. Ему будет приятен, как ее страх, так и ее гнев.

 – Троих убили на месте, – смакуя каждое слово, произнес он. – И служанку тоже. А твой брат умеет быстро бегать. Что еще не рассказал? Ты стоила мне огромных денег, только представь, сколько монет ушло, чтобы подкупить охрану на воротах Дэспиона. А если подумать о том, сколько еще предстоит на тебя потратить золота, так страшно становится. Впрочем, деньги все равно не мои. Герцог Морт Бардуагский не бедствует и