Клятва на крови - Дарья Лобанова

— Можешь звать меня просто Нина, синьора. Я буду присматривать за вами, пока вы... здесь.

— Я не синьора, — отрезала Алиса. — Просто Алиса.

Нина кивнула, не обиделась.

— Вас всё устраивает в комнате?

— Устраивает. И не устраивает. Это же не отель, правда?

— Скорее замок, — чуть усмехнулась Нина. — Но в нём уже давно никто не жил.

— А Марко?

— Он... бывал. Но не жил.

Алиса задумалась.

Дом, где никто не живёт.

Пожалуй, точнее не скажешь.

Глава 5. Первая неделя на Сицилии

Первое утро в Сицилии Алиса встретила с тяжёлым чувством. Солнечный свет, заливавший спальню через полуоткрытые ставни, казался неестественно ярким — будто само солнце здесь подчинялось другим законам. Даже великолепие виллы с её мраморными полами и антикварной мебелью, даже завораживающий вид на террасы, спускающиеся к синему морю, не могли развеять её сомнений.

Всё вокруг напоминало декорации к спектаклю, в котором ей неожиданно отвели главную роль — без права репетировать или уйти со сцены.

Марко ждал её у лестницы, опираясь локтем о мраморные перила. В утреннем свете его черты казались мягче, почти человеческими. Возможно, это было иллюзией, а может — он действительно стал относиться к ней иначе, после того как она перестала бунтовать вслепую.

— Привыкаешь? — спросил он, когда она остановилась в двух шагах.

Голос звучал нейтрально, без металлической жёсткости.

Алиса провела пальцами по прохладному мрамору.

— К чему именно? К роскоши или к плену?

Сказано было без агрессии. Только усталость и ирония.

Он едва заметно качнул головой.

— К новому дню. Всё остальное — вопрос времени.

Дни складывались в однообразный, почти ритуальный распорядок.

Завтраки проходили в кухне, где на столе всегда уже ждали горячий кофе, фрукты, свежий хлеб. Поручения отдавал молчаливый и каменный Константе — телохранитель, экономка и тень в одном лице. Ни вопроса, ни взгляда. Только вежливость на автомате.

Алиса могла передвигаться свободно. Вилла была огромной: просторные залы, коридоры с настенными зеркалами, сад с лимонными деревьями, беседка у моря. Иногда ей казалось, что за ней наблюдают, но это не раздражало — скорее напоминало, где она.

Марко почти не появлялся. Ни навязчивости, ни попыток сблизиться. Он исчезал, словно знал: если надавит — потеряет больше, чем выиграет.

На третий день она нашла тренировочную площадку.

За домом, за изгибом сада, среди кипарисов — круг из утоптанной земли, деревянная стойка, скамья с полотенцем. Там он и был.

Марко тренировался. Простая чёрная футболка, боксёрские бинты, точные удары. Всё в нём было сосредоточено, точно выверено: ритм, дыхание, угол. Алиса стояла в тени, не двигаясь. Он её заметил — краем глаза. Но ничего не сказал. Только продолжил. Словно дал разрешение смотреть, но не вмешиваться.

Она ушла первой. Почувствовав, как пальцы в кулаке дрожат.

Вечером, на пятый день, случилось первое настоящее столкновение.

Алиса сидела в библиотеке. Стены до потолка, кожа кресел, запах пыли и старых книг. За окном шёл дождь. Липкий, тёплый, редкий. Она листала фолиант, не читая.

Дверь открылась без стука.

— Ты не ужинала, — сказал Марко, не входя.

Он стоял в проёме, плечи в каплях дождя, пальто чуть распахнуто. Лицо — закрытое, но не холодное.

— Не голодна, — сказала она, не поднимая глаз.

Он вошёл. Закрыл дверь.

— Боишься, — сказал негромко. — Думаешь, я подсыплю что-то в еду. Думаешь, потеряешь контроль.

Алиса захлопнула книгу. Пыль взлетела из переплёта, как птица.

— А разве не должна?

Он сел в кресло напротив. Не нависал. Не давил.

— Думаешь, я тебя ненавижу?

В его голосе впервые звучала... усталость? Или одиночество?

Алиса подняла взгляд.

— Думаю, ты привык контролировать. Всё. Даже меня.

Марко наклонился вперёд, опёрся локтями на колени.

— Контроль — это не про власть. Это про выживание. Я не могу быть слабым. Ни в чём. Ни с кем.

— А я? — спросила она. — Я — твоя слабость?

Он посмотрел ей в глаза. Долго.

— Пока нет. Но ты опасна.

Позже, на террасе, они стояли молча. Дождь почти закончился, горизонт багровел.

Марко опёрся о перила.

— Ты уже часть этого мира, Алиса. Не потому что я так решил. Потому что иначе здесь не выживают.

Она ничего не ответила. Но впервые за всю неделю почувствовала — он говорит правду.

И, возможно, его клетка куда крепче, чем её.

Глава 6. Беги!

С каждым днём Сицилия меняла Алису. Вилла, казавшаяся роскошной тюрьмой, стала тренировочным лагерем, где Марко методично превращал её из дочери мафиози в человека, способного выживать. Не выживать красиво — а выживать вообще.

5:30 утра. Тренировочный зал.

Холодный мрамор обжигал босые ступни, мышцы горели от усталости, но Алиса не останавливалась. Она дышала тяжело, рвано — но продолжала.

Марко стоял в двух шагах. Его тень ложилась на неё, как вес чужой воли, давящий и неотвратимый.

— Снова, — бросил он.

Голос — спокойный, но в нём сталь. Он не кричал. Никогда. Не нужно было.

— Ты дышишь, как загнанный зверь. А в реальной ситуации именно это тебя убьёт. Контролируй дыхание.

Он не давал ей поблажек. Он не учил — он перепрошивал. За две недели Алиса научилась видеть то, чего раньше не замечала: микровыражения, фальшь, дыхание перед атакой, напряжение мышц — предчувствие опасности. Всё стало сигналом. Каждый взгляд — возможной угрозой.

Однажды вечером, во время прогулки по саду, тишину разорвали выстрелы.

Птицы взметнулись с кипарисов. Марко не колебался — толкнул Алису за мраморную статую Аполлона, сам закрыл её собой.

— Шесть, — прошептал, дыхание ровное. — Двое слева, трое справа, один сзади. Куда бежим?

Ладони Алисы вспотели, но она вспомнила всё, чему он её учил. Взгляд скользнул по территории — ища укрытие, маршрут, слабые точки.

— Фонтан, — так же тихо. — Каменная кладка выдержит пули. Оттуда — через оливковую рощу, к чёрному входу.

Уголки губ Марко дрогнули — почти, почти улыбка.

Когда опасность миновала, они вернулись в дом. В библиотеке, у камина, Марко провёл разбор.

— Ты замерла на три секунды, — сказал он, вращая бокал виски. Лёд тихо позванивал. — В нашем мире — это вечность. И смерть.

Алиса сжала кулаки. Гнев поднимался, как пламя вдоль позвоночника.

— Это была настоящая стрельба! А не твои актёры с холостыми!

— И это последнее оправдание, которое