Алтарь для Спящего бога - Аня Викторовна Кузнецова

Убийца.

Отец предатель, что уж здесь говорить. Мать не раз упрекала его за верность клятве мятежнику, а когда отец возглавил отряд… Справедливо, если посмотреть со стороны.

Но мама? Сестра и брат? В чём они виноваты?

Эрия отвернулась, понимая, что теперь никому уже не помочь ― самой бы ноги унести. Поблуждав по промёрзшим улочкам Ларека, она забилась в какую-то конуру, где, наконец, дала волю слезам. Её била крупная дрожь и непонятно: от холода, голода или от всего пережитого. Так и уснула, сжавшись в своей берлоге и желая никогда не проснуться.

На второй день из норы её выгнал голод. Как ни крути, а она всё ещё живой человек и нуждается в такой простой вещи, как еда. А раньше принимала как должное: три смены блюд, мясо и обязательно печенье с клубничным вареньем. Сенни любил варенье. Пробирался на кухню и таскал, пока кухарка отворачивалась и не замечала его. А может, всё прекрасно видела, только не могла отказать такому красивому мальчику.

Подступивший к горлу ком заставил Эри остановиться и прижаться к мокрой после дождя стене. Сенни и Марсали. Маленькая, красивая, как фарфоровая куколка Марсали. Её прочили в жёны младшему сыну лорда Эндерса. Родители почти договорились об этом браке, но всё пошло не так. Всё рухнуло.

Стоит пойти к кому-то из знакомых. Попросить помощи. К тому же лорду Эндерсу. Он хорошо относился к Эрии, часто бывал у них в доме, а порой засиживался до самой темноты, что-то обсуждая с отцом в кабинете.

Эрия рассмеялась от таких мыслей. Её сдадут первому же патрулю за вознаграждение, за благосклонность нового герцога или просто ради куска хлеба. Лорд Эндерс был в числе первых, кто поднял своё знамя против мятежников и присоединился к новому герцогу Баккерелю, рукоположеного самим королём Холмистого края Луизом Хитрым.

Эрия смогла стащить подгоревшую краюху хлеба и, спрятавшись под мостом, жадно вцепилась в неё зубами. Мякиш была горькой, вязкой, с меловым привкусом. Несомненно, пекарь подмешивал в тесто мел. Или толчёную кору. Нельзя было его винить за это: ещё не остыли пожарища усмирённого восстания, не забыт голод, постигший жителей во время осады, а Ларек уже наводнили беженцы. Город изменился – стал грязным, неприветливым, голодным. От речушки воняло падалью.

Взгляд натолкнулся на груду тряпья на другом берегу. Приглядевшись, Эрия узнала в этой куче несчастного, который, похоже, стал жертвой грабителей или голода. Она откусила кусочек, продолжая смотреть на тело. На худую грязную руку, со следами разложения, на видневшуюся под тряпкой голову, на босую пятку в разводах грязи. Скоро грянут морозы, и снег похоронит под собой мертвеца. По весне река распухнет и тело вынесет за город в предместье, где какой-нибудь неравнодушный выловит его и похоронит. Или нет и вода вымоет всю плоть, оставив лишь тонкие белые кости.

Что станется с телами её родных? Возможно, их также сбросят в канаву, и они будут вынуждены месяцами разлагаться без должного обряда. Или их просто скормят свиньям? Рассказывали, что как-то старого фермера взял удар прямо у загона с поросятами. Он упал за ограду и умер, а свиньи обглодали его почти до костей. Они всеядны. Может так случиться, что те свиньи, которые съедят Сети и Марсали попадут на стол герцогу Баккерелю и он подавится косточкой.

Эрия вновь расплакалась, уткнувшись носом в собственные колени.

.

Альгар не успел. Спешил, загнал коня, но обратно не поворотить совершённого. Увиденное привело его в ярость. Он был готов лично и прилюдно отсечь голову Тервуд. Стереть с этого великородного лица довольную ухмылку. Выдержки хватило только на то, чтобы процедить сквозь плотно сжатые зубы:

– В зале совета.

Тервуд так и не понял, чем был недоволен герцог. Он пожал плечами и скрутил свиток, с которого зачитывал свою пламенную речь. Альгару подвели свежего коня и он направился в сторону замка. Рядом пристроился Оскольд.

– Кажется комендант перегнул палку.

– Не переживай, я разогну её обратно.

Оскольд с опаской взглянул на брата.

– Тервуд из знатной фамилии. Родич короля. К тому же, извини за напоминание, ты сам назначил его комендантом. Позволь тебя предупредить ― не делай глупостей.

Альгар зло рыкнул.

– Глупость совершил он. И пожалеет об этом.

– Ну не такой же Тервуд дурак…

Голос под конец совсем стих. Оскольд видел друга и в хорошие дни, и в гневе, но теперь тот был в бешенстве. И это пугало.

Альгар надеялся принести мир. Он считал, что после того как мятежники сложили оружия и присягнули на верность новому герцогу и своему королю всё закончится.

Надежда. Вот самый большой враг его стремлений.

.

Трапезный зал в замке герцога Баккереля, который в это сложное время отвели для собраний городского совета, носил на себе следы былой роскоши. В период осады почти всю мебель спалили вместо дров, за золото и серебро новая власть выменивала зерно, а стяги нового рода пока не заняли положенные места. Хотя Королевские Герольды уже должны были подготовить как герб, так и внести запись в Родовую книгу.

Король Луиз недолго думал, как передать провинцию. Кайя был лишён своего титула герцога и вычеркнут из Родовой книги, а Альгар, наоборот, был введён в род особым указом и тут же принёс присягу королю Холмистого края. В следствии такого решения возникла некоторая путаница, поскольку каждый называл своего представителя герцогом.

Лорды лениво заползали на свои места и только тогда замечали герцога. Казалось, их сиятельство нездоровы ― у него было бледное, почти серое лицо. Ещё больше лордов пугали красные глаза с кровавыми ниточками от разорванных капилляров. Небольшой рыжеватый камень в обруче мерцал, словно предупреждая об опасности. А, чёрный дублет с таким же чёрным жёстким воротником делали герцога похожим на самого настоящего демона. Тонкие губы плотно сжались. Господа советники неуверенно заёрзали, обеспокоенные затянувшимся молчанием. Только лорд Эндерс расслабленно откинулся на спинку и ожидал развязки.

Тервуд, окрылённый своим успехом, влетел в зал и с порога провозгласил:

– Ваше сиятельство – правосудие свершилось! Последние предатели наказаны, и я, как непосредственный участник событий, предлагаю по этому поводу устроить великий пир!

Оскольд, сидящий по правую руку от герцога, кашлянул и тихо сказал:

– Я забираю свои слова обратно: он полный идиот. Ату его, Альг.

Альгар бросил гневный взгляд на брата, но через мгновение усмехнулся. До сего момента его намерением было сразу снести голову идиоту, но теперь… Теперь он