Кофейные чары Герцогини - Кэлли Рин

люди не решались, с опаской поглядывая на герцогскую карету. Но аромат был неодолим. Первой подошла старая цветочница, затем подмастерье из пекарни, затем ещё и ещё кто-то. Скоро у «Медной Чашки» собралась небольшая очередь. Элинор улыбалась, шутила, вспоминала имена, расспрашивала о делах. Она снова была жива.

Именно в этот момент вернулся герцог.

Его карета остановилась напротив. Каэлан вышел, его лицо было искажено яростью. Он видел, как его «символ», его тихая, покорная пленница, стоит в запачканном мукой фартуке, разливает кофе простонародью и смеётся тем смехом, которого он никогда не слышал в своих стенах.

Он молча подошёл к ней. Толпа замерла, испуганно расступаясь.

— Что это значит? — прозвучало тихо и страшно.

Элинор, ободрённая маленькой победой, не сробела.

— Я не работаю, ваша светлость. Я… делюсь. Как подобает добродетельной герцогине, — она сделала ударение на титуле, который никогда не признавал. — Разве не долг аристократии — заботиться о своих подданных?

В его глазах вспыхнула такая ярость, что ей стало страшно. Он схватил её за руку выше локтя, сжимая так, что она вскрикнула.

— Вы играете с огнём, леди д’Арнель, — прошипел он так, чтобы слышала только она. — Вы забыли, с кем имеете дело.

— Нет, — выдохнула она, глядя ему прямо в глаза. — Я помню прекрасно. Я помню, что вы забрали у меня всё. И я не намерена отдавать вам последнее, что у меня осталось, — себя.

Он смотрел на неё, и вдруг что-то изменилось в его взгляде. Исчезла часть гнева, уступив место недоумению, почти любопытству. Он видел не покорную жертву, а бойца. И это было… неожиданно.

Он резко отпустил её руку.

— В карету. Сейчас же, — бросил он сквозь зубы.

На этот раз она повиновалась. Но по дороге назад в резиденцию в карете царило новое, напряжённое молчание. Он не сводил с неё взгляда, а она смотрела в окно, чувствуя на себе тяжесть его размышлений.

Он привёз её обратно в её комнаты и, уходя, остановился в дверях.

— Вы упомянули о долге аристократии, — сказал он неожиданно. — Завтра у меня проходит прием в честь посла из Южных Островов. Вы присутствуете. Как моя супруга. Одевайтесь соответственно.

Дверь закрылась. Элинор осталась одна, понимая, что только что проиграла битву, но, возможно, начала какую-то странную войну.

Глава 4

Приём был в самом разгаре. Золотые залы герцогской резиденции, обычно пустые и безмолвные, теперь были наполнены светом, музыкой и голосами местной знати. Элинор стояла у камина, чувствуя себя диковинным зверем в клетке.

На ней было платье, присланное Каэланом. Темно-синий бархат, простой, безупречно скроенный, подчёркивающий её стан и скромно оголяющий плечи. Никаких украшений. Она была одета как настоящая герцогиня, но чувствовала себя переодетой служанкой.

Она ловила на себе взгляды — любопытные, осуждающие, полные злорадства. Все знали, кто она. Все помнили позор её семьи. Все шептались за её спиной.

Каэлан держался от неё на расстоянии, ведя светские беседы, но его внимание, осткое и неусыпное, постоянно возвращалось к ней. Он видел её дискомфорт, видел, как она прячет дрожащие руки в складках платья. И видел нечто иное — врождённое достоинство, с которым она держала голову, несмотря ни на что.

К ней подошла группа молодых аристократок, глаза которых блестели от ядовитого любопытства.

— Миледи, мы слышали, вы… владели каким-то заведением в городе? — начала одна, притворно мило улыбаясь. — Как мило! Вы must расскажите нам об этом! Это ведь так… экзотично.

Элинор почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она была готова провалиться сквозь землю. Но затем её взгляд упал на Каэлана. Он наблюдал за сценой, его лицо было каменным. И в его глазах она снова увидела то же презрение, но на этот раз направленное не на неё, а на этих женщин.

И это придало ей сил.

— Да, — ответила она, и её голос прозвучал удивительно твёрдо. — Я владела кофейней. «Медная Чашка». Я научилась разбираться в сортах кофе, обжарке, искусстве создания идеальной чашки. Это сложнее, чем кажется. И гораздо увлекательнее, чем обсуждение последних сплетен.

Аристократки замерли с открытыми ртами. Её ответ был не оправданием, а гордым заявлением.

В этот момент к группе подошёл посол, смуглый мужчина в ярких одеждах.

— Ах, кофе! — воскликнул он с искренним интересом. — На моей родине его называют напитком мудрецов. Вы говорите, вы знаете в нём толк, миледи?

И тут с Элинор произошла перемена. Говоря о том, что она любила, она забыла о страхе и смущении. Её глаза загорелись, поза выпрямилась. Она заговорила о различии между арабикой и робустой, о тонкостях помола, о температуре воды. Её речь стала живой, увлечённой, полной страсти.

Все вокруг заслушались. Даже язвительные аристократки не могли не впечатлиться её знаниями. Посыл был в восторге.

Каэлан наблюдал за этим, не двигаясь с места. Он видел, как преображается эта женщина. Как исчезает запуганная мышь и появляется… хозяйка своей судьбы. Сильная, умная, яркая. Та, которая могла бы быть его настоящей женой, будь они другими людьми в других обстоятельствах.

Какой-то старый граф, друг его отца, приблизился к нему.

— Неожиданно, — пробормотал старик. — В ней есть огонь. И ум. Прямо как у её… — он запнулся, почувствовав ледяной взгляд герцога.

— Как у кого? — тихо спросил Каэлан.

— Ни у кого, ваша светлость, простите старика, — поспешно отступил граф.

Но семя было брошено. Каэлан снова посмотрел на Элинор. На её оживлённое лицо, на улыбку, которую он видел впервые. И впервые он задался вопросом: кем была эта женщина на самом деле? И не ошибался ли он в ней с самого начала?

Когда гости стали расходиться, он подошёл к ней.

— Вы… хорошо справились, — произнёс он с неловкостью, несвойственной ему.

Элинор, ещё полная адреналином, удивлённо посмотрела на него.

— Я всего лишь говорила о кофе.

— Именно это и было правильно, — сказал он и, помедлив, добавил: — Ваша кофейня… она приносит доход?

Элинор остолбенела.

— Да. Небольшой, но стабильный.

Он кивнул, размышляя о чём-то.

— Завтра я пришлю к вам своего управляющего. Обсудите с ним условия. «Медная Чашка» может возобновить работу. При одном условии: вы не будете там работать лично. Вы — герцогиня.

Это была уступка. Первая. Маленькая победа.

— Спасибо, — прошептала она.

Он кивнул и уже собрался уйти, но она остановила его.

—