Марш-бросок к алтарю - Елена Ивановна Логунова

— Вот если Геночка на мне женится, я смогу взять няню и выйти на работу уже через пару месяцев!

— Какие два-три месяца, ты же собираешься кормить грудью? — напомнила я.

— Если Геночка на мне женится, я перееду к нему, а от его дома до нашего офиса две минуты пешим ходом! — отмахнулась коллега. — Буду бегать туда-сюда и все успею!

— Значит, надо, чтобы Геночка женился! — постановила я.

— В третий раз, — кивнула Катька. — А что? Бог любит троицу!

Судя по Катькиным рассказам, я предполагала, что вступлению в третий брак депутат Ратиборский будет противиться активнее, чем проискам идейных противников и классовых врагов, но на сей раз его ждала неизбежная капитуляция. Пожалев Катерину и испугавшись перспективы на долгих три года потерять толковую сотрудницу, я решила помочь коллеге и постановила считать благородную задачу окольцевания и одомашнивания блудного депутата особо важной и приоритетной. Куда он денется, этот Геночка! Захочет остаться в депутатском корпусе — женится как миленький!

Рычаг воздействия на Ратиборского у меня был примитивный и мощный, как рессора от трактора «Беларусь»: обыкновенный шантаж с применением магического заклинания «Черный пиар»! Катька ведь познакомилась с отцом своего будущего ребенка не где-нибудь, а у нас в «МБС», в ходе активной предвыборной кампании, которую блестяще организовало для кандидата Ратиборского именно наше агентство. Зная возможности гениального «эмбисишного» коллектива, Геннадий Петрович мог не сомневаться: как мы привели его во власть, так и уведем, нам это раз плюнуть! Пусть выбирает: либо счастливое обретение новой семьи, либо трагическое расставание с депутатским мандатом, третьего не дано!

Оставалось довести эту простую и ясную альтернативу до понимания жертвы.

Наконец тяжелые двери ЗСК распахнулись, пропуская группу мужчин в однотипной экипировке — никаких укороченных штанов и просторных футболок на выпуск! Легкие серые брюки, белые рубашки, на ногах приличные летние туфли, в руках кожаные портфели, на румяных лицах — выражение значительности в диапазоне от легкой задумчивости до гениального прозрения. Я спешно сдернула наушники и привстала, ожидая появления самого Ратиборского.

— Он всегда уходит с заседания последним, как командир с тонущего корабля! — заранее проинформировала меня Катерина, не обратив внимания на сомнительную ассоциацию.

Последним вышел представительный мужчина в модном костюме из неотбеленного льна. «Двойка» явно была дорогой, что положительно характеризовало состоятельность ее владельца. Но мы, женщины, народ критичный, и от моего взгляда не ускользнуло, что пиджак представительному господину великоват, а брюки не мешало бы немного укоротить.

«Не иначе, купил костюмчик в секонд-хэнде, с чужого плеча!» — съязвил мой внутренний голос.

Я вспомнила, что Катерина не раз с сожалением упоминала об экономности своего возлюбленного депутата. О его тщеславии, на мой взгляд, говорила пижонская шкиперская бородка. Это волосяное украшение имело ровный коричневый цвет, получить который иначе, нежели парикмахерским путем, было невозможно — уж я-то знаю, сколько раз пыталась заиметь шоколадные волосы! Мне стало интересно — а шевелюра у Катькиного героя-любовника тоже крашеная? К сожалению, наличие на голове Геннадия щегольской летней шляпы мешало как следует рассмотреть его прическу. Мелкодырчатые, как чайное ситечко, поля головного убора затеняли и лицо Ратиборского, но я находилась достаточно близко, чтобы разглядеть его ухоженные густые брови. Они тоже лоснились теплым шоколадом и походили на пару тщательно причесанных волосатых гусениц, возлегших на выгнутые дуги оправы солнечных очков. Это выглядело искусственно и не слишком аппетитно. На Катькином месте я бы убедила Ратиборского вернуть своему волосяному покрову менее эффектный, но более натуральный вид.

И уж совсем не приглянулся мне шелковый шейный платок уважаемого Геннадия! Хотя братец Зяма и приучил меня с большой терпимостью относиться к разному дизайнерскому выпендрежу в одежде, я считаю, что укутывать шею платком в тридцатиградусную жару — это сущий идиотизм!

«Наверное, под косынкой он прячет сто пятьдесят лишних подбородков!» — не успокаивался мой внутренний голос.

И я вспомнила, что два года назад, когда мы печатали плакаты с призывом «Голосуй за Ратиборского!», подбородок Геннадия Петровича уже тяготел к раздвоению, и тогда наш дизайнер Андрюха Сушкин делал ему безболезненную пластику лица в фотошопе.

Динь-дилинь! — хрустальным колокольчиком зазвенел мой мобильник.

Я взглянула на входящий номер: Катерина. Видимо, тоже увидела Ратиборского и спешит активизировать засадный полк в моем лице. Я могла бы не отвечать на звонок, но решила не нервировать женщину в интересном положении и приложила трубку к уху:

— Ну что?

— Объект вышел! — возбужденно выдохнула Катька. — Действуй!

— Не учи ученого! — отмахнулась я, признаться, тоже не без нервозности и сразу же выключила трубку.

Пора было незамедлительно начинать операцию «Марш-бросок к алтарю».

Я очень вдумчиво выбрала место для засады, чтобы успеть перехватить Геннадия Петровича на полпути между крыльцом ЗСК и его автомобилем. С учетом наличия бдительного охранника, стреляющего глазами направо и налево, идти на сближение с объектом следовало волнующей походкой «от бедра». По опыту прожитых лет я хорошо знаю, что длинноногие блондинки в мини относятся к категории граждан, вызывающих у брутальных мужчин минимум подозрений и максимум интереса. Я обоснованно предполагала, что при виде меня охранник и его хозяин непроизвольно притормозят, и я без проблем завяжу с Ратиборским легкую беседу с тяжелыми (для него!) последствиями.

Проблема возникла внезапно и, как водится, на ровном месте. Меня подвели парадные босоножки, которые я обуваю крайне редко, используя исключительно как спецэффект. На первом же шаге одна из пятнадцатисантиметровых шпилек — конкретно правая, — с хрустом вонзилась в узкую щель между неровными кубиками брусчатки и там застряла, засев до половины.

— А ч-ч-черт! — бессильно выругалась я, вновь опускаясь на лавочку.

— И придет она, вся в белом, но черна душой, с перстами багряными, окровавленными! — снова завопил неугомонный бородач.

Собственными перстами нормального окраса я торопливо ощупала доступный фрагмент застрявшего каблука и вздохнула. Стало ясно, что эффектный выход засадного полка отменяется. Варварски ломать становой хребет босоножкам за пятьсот баксов я не собиралась даже ради Катьки, да и не было в этом никакого смысла: хромая в вышедшей из строя обуви, я вызову у Ратиборского с его секьюрити не симпатию, а только лишь нежелательное подозрение.

Снова задилинькал мой мобильник: Катька явно расценила мое бездействие как подлое предательство.

— А что я могу? — не ответив на звонок, огрызнулась я.

Никем не потревоженный Геннадий Петрович в сопровождении охранника проследовал к автомобилю и удобно устроился на заднем сиденье. Секьюрити неспешной рысью потрусил в обход «БМВ» и уже взялся за ручку дверцы, когда к большой