Драконьи страсти - Эватта

— Довольно… пожалуйста… — взмолилась она, уже не зная, чего просит — остановиться или продолжить.

Он поднялся, его глаза пылали, как расплавленное золото. Он развернул ее и пригнул к кровати, заставив встать на колени.

— Нет, не так… — попыталась она возразить, но он уже вошел в нее сзади, одним мощным, безжалостным толчком.

Его раздвоенный член входил в нее, растягивая, заполняя до предела, каждая его часть терлась о ее внутренние стенки, находя те точки, которые сводили с ума. Он двигался резко, почти жестоко, его руки с когтями впились в ее бедра, прижимая ее к себе. Она кричала в подушку, ее тело бунтовало и подчинялось одновременно, каждое движение рождало новую спазмическую волну наслаждения.

Он не давал ей опомниться. Схватив ее за бедро, он перекатился с ней на пол, на мягкий ковер, не разрывая соединения. Теперь она была сверху, но он по-прежнему контролировал все, его сильные руки направляли ритм ее движений. Она, задыхаясь, с распущенными волосами, скакала на нем, чувствуя, как нарастает безумие. Его чешуйчатая кожа на бедрах и спине становилась более выраженной, шершавой, и трение о ее нежную кожу вызывало новые, незнакомые ощущения.

С рыком он перевернул ее снова, прижав к ковру лицом вниз. Он вошел в нее с новой силой, и теперь его член достиг какой-то невероятной глубины. Она уже не стонала, а рыдала от переполнявших ее чувств, ее ногти впивались в ворс ковра.

Он поднял ее, не прекращая движений, и понес к камину. Жар огня обжег ее кожу, контрастируя с жаром его тела. Он прижал ее к краю каменной полки, и его толчки стали окончательными, финальными. Она чувствовала, как внутри нее все сжимается, готовая взорваться.

— Аррион! — вырвался у нее крик, не «чудовище», а его имя.

Это, казалось, свело его с ума окончательно. С низким, победным рыком он излился в нее, его горячее семя заполнило ее в такт ее собственному дикому, долгому оргазму, который выжег из нее все мысли, весь гнев, все страхи.

Она рухнула на медвежью шкуру у камина, тяжело дыша. Он лег рядом, его грудь вздымалась. Они лежали так в тишине, нарушаемой лишь треском поленьев и их затухающим дыханием. Лейла закрыла глаза, чувствуя, как ее тело ноет и пульсирует, полностью опустошенное и удовлетворенное.

Она не помнила, когда уснула. Утренний свет разбудил ее. Она потянулась рукой… нащупала холодную, пустую шкуру. Она открыла глаза. Комната была пуста. Камин догорел. Он ушел.

И первая мысль, ясная и горькая, пронзила ее сердце, как шип: «Почему? Почему он всегда уходит?»

Глава 4: Белое Утро

Мысль «Почему он уходит?» жужжала в висках Лейлы весь день, как назойливая муха. Она пыталась заниматься делами — слушать доклады управителей, подписывать указы, — но буквы расплывались перед глазами, а в ушах стоял эхо ее собственных ночных стонов. Тело, уставшее от его яростных ласк, одновременно тосковало по ним. Эта тоска была тихой, настойчивой и сводящей с ума.

К полудню она не выдержала и приказала приготовить ванну. В огромной мраморной купели, наполненной пенящейся водой, ароматной маслами жасмина и сандала, она надеялась смыть с себя это странное смятение.

Теплая вода обняла ее усталое тело, но не принесло успокоения. Напротив, расслабление развязало руки ее фантазиям. Она закрыла глаза, откинув голову на край ванны, и пальцы сами собой скользнули вниз, по влажной коже живота, к тому месту, что пульсировало предательским воспоминанием.

Она вспомнила его язык. Длинный, шершавый, невероятно живой и послушный. Она представила, как он снова здесь, как он обвивает ее клитор, сжимает его, а кончиком проникает внутрь, глубже, чем могут достичь ее собственные пальцы. Она мысленно слышала его низкое рычание у самого уха, чувствовала обжигающий жар его кожи. Ее пальцы двигались быстрее, в такт этому воображаемому ритму, пытаясь воспроизвести те дикие, сверхъестественные ощущения. Она закусила губу, чтобы не застонать, ее бедра приподнялись над водой, а по спине пробежала знакомая, огненная дрожь. Она была так близка…

— Уже скучаешь, принцессочка?

Голос прозвучал прямо у нее над ухом, реальный и осязаемый. Воздух в комнате завихрился, и прямо из ничего, из разорвавшейся пустоты, шагнул Аррион. Он стоял, скрестив руки на груди, прислонившись к мраморной колонне, и его золотые глаза с насмешливым блеском наблюдали за ней.

Лейла ахнула, инстинктивно прикрывшись руками, вся обливаясь румянцем стыда и ярости.

— Как ты посмел?! Выйди!

— И оставить тебя одну с такими… скудными заменами? — он презрительно скривился, кивнув на ее сжатые в кулаки пальцы. — Нет уж. Я начал это — я и закончу.

Он не сделал ни шага, но тени в углах комнаты ожили. Из них вытянулись темные, дымчатые щупальца, невесомые и прохладные на ощупь. Они обвили ее запястья и лодыжки, мягко, но неотвратимо разводя ее руки в стороны и приковывая к краям ванны. Лейла попыталась вырваться, но щупальца лишь плотнее обхватили ее, не причиняя боли, но полностью лишая подвижности. Она была открыта перед ним, совершенно беззащитная.

— Прекрати это! — выдохнула она, но в ее голосе было больше возбуждения, чем гнева.

— Ни за что, — прошептал он, и его длинный язык выскользнул изо рта, поводя по воздуху, словно змей, улавливающий запах добычи.

Он подошел к ванне, его глаза не отрывались от ее обнаженного тела, пригвожденного тенями. Он опустился на колени, и его язык скользнул по ее мокрой коже. Он ласкал ее грудь, закручивался вокруг сосков, заставляя их затвердеть, а затем пополз ниже, к животу. Лейла зажмурилась, пытаясь бороться с наслаждением, но это было бесполезно. Его настоящий язык присоединился к иллюзорным щупальцам, и скоро она уже не могла отличить, где заканчивается магия и начинается его плоть. Он нашел ее клитор, и та же дьявольская игра, которую она тщетно пыталась повторить сама, началась снова, но теперь вдесятеро сильнее. Щупальца из теней ласкали ее внутреннюю поверхность бедер, ее ягодицы, ее грудь, в то время как его язык доводил ее до исступления. Она кричала, ее тело выгибалось, насколько позволяли магические путы, и ее оргазм накатил с такой силой, что у нее потемнело в глазах, а