Красивый. Наглый. Бессердечный - Кира Туманова

На грязный пол из вазочки льётся вонючая дрянь, забрызгивая мелкими каплями безупречно начищенные ботинки отца.

Я подпрыгиваю на диване, поджав под себя ноги. Зажимаю рот и нос рукой, чтобы удержать в себе комок желчи, который настойчиво просится наружу.

Не сразу понимаю, что происходит. А когда до меня доходит, по спине бежит холодок.

Кажется, грань пройдена!

Мне конец!

- ...Это династия Цинь! – Разоряется отец. – Ты знаешь, сколько она стоит? Какими надо быть придурками, чтобы нассать в вазу!

Набрасываю плед на голову.

Кирилл Рейгис приговаривается к отсутствию карманных денег и машины на ближайшие сто лет!

- ...Ты хоть представляешь, во сколько искусствоведы оценили эту вазу?..

Чеку у отца срывает бесповоротно!

- Пап, ты можешь устроить меня на факультет искусствоведения? – произношу, выловив паузу между его криками.

У отца выключают звук. Пару раз он хватает воздух молча, как рыба.

- Ты совсем что ли? – сипит, в изумлении подняв брови. Думает, что я шучу. - Что это за уебищный факультет? Кем ты будешь потом?

- Ты же сказал, я могу выбрать. Вот... Давай туда.

Дорогие читатели!

Рада, что вы занлянули в историю Киры и Арины Надеюсь, они вам понравятся.

А ещё хочу прагласить вас в свою новинку. промики на "Красивого" там тоже будут Не пропустите!

https:// /shrt/lQxq

Аннотация

– Ты еще не поняла, девочка, что всё очень серьезно? – Оборачивается ко мне, и я в ужасе вжимаюсь в спинку кресла. – Тебе папа не объяснил правила игры? Ты заведомо проиграла!

Я на год стала пленницей человека, который никогда не шутит, не угрожает попусту и не притворяется.

Пусть он не привык сдаваться и всегда берёт то, что хочет, но и я не собираюсь растекаться лужицей.

Только игра становится опасной, когда чувства вмешиваются в сделку.

А когда появляется его бывшая, правда режет глубже, чем ложь.

Читать здесь

https:// /shrt/lQBq

Глава 2.

Совершенство достигается не тогда, когда нечего добавить, а когда ничего не отнять

Арина

«...Таким образом, религиозная направленность искусства Месопотамии в эту эпоху демонстрирует устойчивую тенденцию...»

Чувствую ощутимый укол ручкой в бок.

- Что? – Недовольно поворачиваюсь к подруге.

- Арина, мне кажется, ты нравишься Стасу.

- Таня, сессия через месяц, уймись. Конспектируй...

- Точно нравишься, смотри, как смотрит...

Слегка обернувшись, скольжу взглядом по склонённым девичьи головам. Темненькие, светленькие, с длинными волосами и короткими стрижками – наш факультет не зря называют «цветником».

За последней партой над каталогом с памятниками искусства Древнего мира торчит рыжий вихор нашего единственного парня.

На факультет искусствоведения мальчики идут неохотно. Обычно к нам запихивают отпрысков мужского пола видные деятели культуры, или идут от безнадеги парни, которые не поступил в архитектурный.

Стас – редкое исключение, он у нас по велению души. Сам себя он называет «райтером», но думаю, что он не прижился в тусовке тех, кто расписывает заборы баллончиками с краской – слишком робкий для неформальной тусовки.

Зато у нас, в отсутствии подходящих предложений, он пользуется спросом. И некоторые «цветочки» из нашей группы прикрывают глаза на то, что у него неопрятные волосы, пирсинг и идиотская татуха в виде акулы на шее.

Кажется, Стас стесняется того, что он единственный мальчик и вяло реагирует на заигрывания девчонок. Но сейчас всего второй месяц обучения. Ничего, скоро привыкнет.

Возможно, когда-нибудь он вырастет в широкоплечего самца, но сейчас, на первом курсе, он больше похож на сына байкера, донашивающего отцовские обноски. Ну что же, наш факультет – лучшее место для уничтожения комплексов неполноценности у слабых представителей сильного пола.

Каталог искусства слегка опускается, открывая мне бледное, усыпанное веснушками лицо, и я встречаюсь взглядом со Стасом. Водянистые глазки быстро скользят по мне, как бы между прочим ощупывают спину рядом сидящей Тани и убегают разглядывать стену. Каталог снова поднимается, как ширма, пряча от меня главного жениха нашей группы.

- Таня, не придумывай...

- Ну да, парень из него не очень - ни машины, ни денег. – Фыркает. – Но присмотрись к нему. Через пару лет заматареет, будешь локти кусать.

- Мне он не нра-ви-тся, - шепчу по слогам, чтобы Таня отстала.

- Ну что делать, - тянет подруга, - другого у нас нет. Гордись, если наш альфа тебя выберет.

Не выдержав, прыскаю в ладонь.

- Девочки на втором ряду, я вам не мешаю? – В наш диалог включается завкафедрой древнего искусства Яровой.

Рассматривает нас из-под полуспущенных на мясистый нос очков.

О его строгости наслышаны даже первокурсники. Надо же нам было так вляпаться?

Говорят, блондинкам у него сдать легче, но, видимо, мне это не грозит. Ходят слухи, что у Ярового есть свой эстетический идеал, который сформировался, наверное, ещё в эпоху Шумера. Не удивлюсь, если Яровой застал и динозавров.

- В синей кофточке, как тебя? – под колючим взглядом Ярового мои внутренности скручиваются в комок.

- Арина Ромашина... - голос дрожит.

- Встань пожалуйста!

Дрожащими руками поправляю очки и неуверенно встаю. Каждую ногу будто залили в тазик с бетоном, заставь Яровой меня сейчас сделать хоть шаг – не смогу от страха.

- Арина, что веселого вам послышалось в полной трагизма истории Древнего Вавилона?

Беззвучно открывая рот, тереблю подол кофточки. Оглядываюсь на Таню. Что это? Мы же не в школе! Чего он от меня хочет?

Подруга отводит глаза.

В голове бьется паническая мысль: мне не сдать, я завалю ему первую же сессию. Мама меня убьет!

- Семён Аркадьевич, простите, я на минуту. – Скрип открывающейся двери действует на меня, как звук пистолета для бегуна. Моргаю и выхожу из ступора. – Семён Аркадьевич, я вам нового студента привел, прошу максимально плотно вовлечь в учебный процесс.

В дверь протискивается декан. Догадываюсь, что он тоже побаивается Ярового.

- Какой ещё студент? – Ворчит завкафедрой. - Середина полугодия скоро.

- Ну, скажем, не середина. Октябрь только. – Следом за деканом в аудиторию заваливается парень чуть старше нас. - Рейгис, зайди. – Декан поворачивается, как флюгер, в поисках своего спутника. - А, ты здесь уже...

- ...Не понимаю, - возмущается Яровой.

- Кирилл Рейгис, прошу любить и жаловать...

- ...Что так срочно?

- Семён Аркадьевич, я вам потом объясню...

Они беседуют