Бездушная - Джейд Вест

Его тщательно продуманное оправдание лишь подтвердило, что я была права. Да, быстрый взгляд на него настоящего. Люциан лгал сам себе. Это убогое место для него значило больше, чем всё, что я видела ранее. Это было видно по смене положения его тела, то, как тот привычным жестом отбросил ключи на тумбочку. Он любил это место.

Вау. Люциан Морелли что-то любил. Вот это откровение.

Он пошел на кухню, и вновь появилось знакомое чувство пустоты. Моим убежищем стала дешевая квартирка подруги Джеммы. Мой храм — столь далекий от моей настоящей жизни, где я могла сделать долгожданный свободный вдох. Это место обладало схожей аурой.

Казалось, что кофе-машина — самая дорогая вещь в этом доме. За нее он точно отвалил приличную сумму денег.

Странно, но мне здесь понравилось — как и в квартире Джеммы. Я могла бы купиться на его непринужденность в этом пространстве, даже находясь во власти зверя, который стал бы моей погибелью.

— Значит, ты собираешься прикончить меня сегодня? — спросила я, нацепив на лицо самое смелое выражение.

— Я прикончу тебя тогда, когда захочу, — ответил он мне, имея в виду это на самом деле.

Я посмотрела на него в новой обстановке и будто впервые увидела. От него исходила тьма. Его сила была выставлена напоказ: рельефная и вымощенная как в учебниках биологии. Как же странно: наши семьи отличались друг от друга абсолютно во всем. Кто знает, но, возможно, в какой-то альтернативной вселенной наша кровь могла смешаться и произвести на свет хоть что-то отдаленно похожее на нормальность.

Его руки творили чудеса, чтобы не делали, пальцы были прекрасны в своем танце. Его волосы идеально уложены, хотя он по-прежнему пребывал в образе Теренса Кингсли.

Наверное, сказывалась аура окружающего пространства, но Люциан Морелли в этом месте выглядел еще божественнее. Его роскошь и статус лишь ярче проявлялись на фоне дешевой обстановки.

Я прислонилась к столу и наблюдала за ним.

— Ты же действительно заставишь меня страдать, да? — спросила я.

— Да, дорогая, — со злобной улыбкой произнес он. — Я заставлю тебя страдать. И буду наслаждаться каждой секундой. Морелли против Константин самым откровенным образом.

Несмотря на ужас и страх, зародившиеся во мне, также появилась дрожь чего-то другого, возможно, от откровенности Люциана Морелли.

Я ждала, что Люциан запустит кофе-машину, но тот не стал этого делать. Он пересек кухню, достал из холодильника две бутылки минеральной воды, стаканы с полки и налил ее.

— Пей, — приказал он и передал мне один стакан.

Я сделала то, что было велено, потому что испытывала жажду, а не потому что являлась его мелкой прислугой. Пока нет, по крайней мере.

Он наблюдал за мной, пока пил из своего стакана.

Еще один момент света и тьмы между нами. Еще один пример полярности наших душ. По жизни он пил минеральную воду, а я — шампанское. Никогда не видела, чтобы тот прикасался к наркотическим веществам, что уж говорить о зависимости.

Контроль.

Всё в нем кричало о контроле.

Я же теряла его.

— Надеюсь, твоя задница до сих пор болит, — произнес он. — Я бы еще добавил.

Я рассмеялась.

— Бывало и хуже. Я не столь невинна, как ты думаешь. Моя жизнь была совсем неспокойной, придурок.

Это его разозлило. Он выпрямился и сделал шаг вперед, ощетинившись от ненависти ко мне.

— Ты расскажешь мне всё о том, кто лапал тебя, Илэйн. К тому моменту, когда заберу твою жизнь, я буду знать каждый твой грязный маленький секрет.

Он ошибался.

Я не расскажу ему ничего из того, что не хочу. Он может разорвать меня на части, я же буду держать рот на замке.

Люциан приподнял мое лицо.

— Я же знаю, что за этими прелестными голубыми глазами скрывается множество грязных маленьких секретов.

Здесь он не ошибался. У меня было столько грязных маленьких секретов, что можно было заставить книжную полку.

Люциан коснулся пальцами моей шеи, слегка сжамая ее, а затем спустил пальто с моих плеч, позволяя ему упасть на пол. Я не сопротивлялась этому.

— Такая прелестная маленькая сучка Константин, — прошептал он.

Я ощущала себя прелестной маленькой сучкой Константин. Прекрасная тьма — быть желанной таким демоном.

Слова слетели с губ еще до того, как я это осознала, — лишь дыхание, сорвавшееся с губ.

— Сделай мне больно, монстр. Покажи мне, какой ты на самом деле.

Я не смогла сдержать резкого вздоха, когда он поднял руку к моему лицу. И ждала боль, но ее не было. Нет. Я получила совсем не боль. Легким касанием пальцев, он дотронулся до моего лица: Люциан Морелли пихнул свой большой палец мне в рот.

Такое странное чувство — ощущать большой палец монстра так интимно между своих губ, который так нежно их исследовал. Меня лапали, хватали и унижали самыми ужасными методами, но никогда я не чувствовала такой уязвимости, как в момент, когда он нежно вторгался в меня. Его большой палец казался сильным, исследуя мой рот, управляя мной самым сокровенным образом. Я пыталась отпрянуть от него, но он прижал меня к столу, срывая с губ стон ласками моего языка.

— Соси, — прошипел он, но я не стала сосать.

Я лишь кратко пробовала его на вкус, легким движением языка. Мне хотелось его попробовать. Хотелось попробовать вкус его большого пальца.

— Соси, — вновь прошипел он, но я не подчинилась.

Он сменил свой большой палец двумя пальцами, и я почувствовала новый вкус. Пробовала, пробовала, пробовала его своим языком.

Ему понравилось. Я видела это в его глазах. Монстру понравилось.

— Грязная девчонка, — прорычал он, и мне понравился тон его голоса. — Покажи мне этот голодный маленький язычок, я хочу его увидеть.

Я показала ему. Открыла послушно и широко рот и показала монстру свой язык, касавшийся его пальцев: он забрал их.

Я не была готова, что он так быстро опустит голову. Не была готова к тому, что тот вонзит свои зубы в мой язык — достаточно жестко, чтобы вызвать у меня визг. Я пыталась отпрянуть, но Люциан сжал мои волосы в кулак, не давая пошевелиться, и обсасывал мой язык.

Я почувствовала привкус крови одновременно с ним.

Он издал стон. Я знала, что тот улыбается.

Люциан Морелли был настоящим монстром.

Его губы окрасились в красный оттенок, когда он отпрянул.

— Ты сошел с ума, — произнесла я, и в моем голосе вновь послышались нотки маленькой избалованной девчонки. — Ты знаешь