Развод. Я не смогу тебя простить - Марго Лаванда

Глава 3

— Аленушка, ты чего это тут замерла? За мужем подглядываешь? — буквально подпрыгиваю от внезапного насмешливого замечания. Оборачиваюсь. За моей спиной заместитель моего мужа, его приятель, травматолог, Борис Игнатьевич Романов.

Его звучный голос услышали конечно и любовнички. Поворачиваюсь к двери, вижу, что муж вскочил, побледнел. Светлана обхватила ладонями живот, рот открылся испуганно, приняв форму буквы «о».

Наверное, я бы даже посмеялась над этой немой сценой, если бы могла.

Довольной любовница точно не выглядит, хотя все вышло так, как она только что намечтала. Жена теперь в курсе.

Обманутая и преданная.

Это я. О Господи.

Никогда не думала, что со мной случится подобное!

Георг конечно не ангел, но и ловеласом никогда не был!

Как его угораздило?

— Алена, я думал ты уехала. Борис, что за шутки? Считаешь, это смешно? — муж в ярости.

Лучшая защита — нападение, и в этом Георг безусловно силен.

— Я пришла спросить кое-что. Но уже неважно, — отмахиваюсь. — Когда ты собирался мне сказать о том, что ждешь ребенка от другой женщины?

— Алена, не устраивайте скандал, это так жалко! — Светлана уже собралась с мыслями и тоже бросается в атаку.

Меня начинает тошнить, очень сильно. Наверное, поделом будет мужу, если заблюю его любимый ковер. Но это слишком унизительно.

Поэтому, оттолкнув мешающегося на пути Бориса, бегу в ближайший туалет. Там меня выворачивает наизнанку. Спазмы очень сильные.

Долго прихожу в себя. Перед глазами продолжают мелькать кадру предательства. Как муж целует живот другой женщины. Хватит!

Как стереть из памяти эту заезженную фотографию? Но она впечаталась намертво.

Меня знобит. Зуб на зуб не попадает. Может дело в торте?

Черт. А еще я забыла туфли в приемной мужа. Придется ехать домой в тапочках.

Странно, но слез нет. Глаза горят огнем, но ни слезинки. Ну и хорошо. Еще только не хватало.

А может до меня не дошло еще просто?

Чему тут доходить, идиотка? — ору на себя мысленно. — Тебя поимели во всех смыслах. Светлана ходила ко мне на приемы. Вела длинные беседы, заваливала вопросами. О да, она и про мужа моего спрашивала, всегда с придыханием. Интересовалась буквально всем. И дочерьми нашими… Какая же сволочь! Нахваливала мой опыт. Цинизм ситуации меня просто оглушает!

Пока сижу в кабинке, дверь открывается. Понимаю, что пока не уйдут, я не смогу отсюда выйти. Не хочу, чтобы кто-либо меня видел в таком состоянии.

Но все куда хуже. Две сплетницы начинают обсуждать… мою ситуацию!

Да уж, слухи по больнице разносятся моментально!

— Нет, это должно было рано или поздно случиться! — восклицает одна из собеседниц. — Шила в мешке не утаишь!

— Это точно! — отвечает вторая. — Мне так жаль Алену Викторовну. Она точно такого не заслуживает! Какая-то пигалица, ни кожи, ни рожи, а ведь увела мужика! Да уж, ну и натворил дел наш главврач. Седина в бороду! Какую женщину обидел!

— Какую, Марин? Ну подумаешь! По мне она слишком заносчивая. Такая вся из себя, Снежная королева!

— Что она тебе сделала? Ты считаешь, если Алена Викторовна не приветливой бывает, то заслужила измену такую?

— Да нет конечно. Просто она мне не особенно нравится. Слишком закрытая что ли.

— Ну а с чего ей с тобой любезничать?

— Да нет, я просто. А главный наш учудил конечно. Светка — хитрая проныра. Думаешь, теперь он на ней женится?

— Не представляю! Где она и где Алена Викторовна!

Слушать сплетни медперсонала кажется еще тяжелее, чем застать мужа, наглаживающего живот моей беременной пациентки! Меня снова трясет, я с трудом сдерживаю истерику. Попала в полный сюр и нет ни конца, ни края.

Наконец, болтушки покидают дамскую комнату. Я самыми темными коридорами выбираюсь из больницы.

Выбегаю из здания. Такси вызвала, но не стала ждать, когда приедет. Услышала голос мужа и рванула к запасному выходу. В результате пришлось бежать вокруг, попала под дождь. Любимая рабочая обувь тут же промокла. Но это меньшая моя проблема. Таксист нагрубил, что я мокрая. Пришлось пообещать денег сверху. Откинулась на заднее сидение. Перед глазами темные пятна. Тело — как тряпичная кукла. Ни пошевелиться, ни вдохнуть. Выжатая. Измученная.

Все тело болит, будто меня били.

За что, Георг? Даже если ты полюбил другую, то почему так грязно? Почему так жестоко, с ложью?

Я никогда не идеализировала наш брак. Были плюсы и минусы. Но я считала, что мы достаточно правильные, честные люди. Что можем выйти из любой ситуации, обсудить что угодно.

Оказалось, что нет.

Миллион вопросов в голове. Все и сразу охватить невозможно. Главный — как объяснить ситуацию девочкам. Владе шестнадцать, у нее последний год в школе, экзамены. Насте тринадцать, непростой переходный возраст.

Больше всего за детей переживаю. Их это не должно коснуться. Но понимаю, что не получится. Делать вид, что ничего не произошло, я просто не смогу.

Больше всего на свете мне хочется собрать вещи и сбежать из дома, где мы прожили последние десять лет. Умчаться подальше. В другой город, другую страну.

Или хотя бы на пару дней остаться одной, где угодно, в гостинице дешевой запереться и выть от бессилия и отчаяния.

До меня ситуация доходит медленно, с оттяжкой. Один момент, другой, третий. Увидеть картину предательства целиком пока не получается.

Сколько это продолжается? Ну, точно не меньше 7 месяцев. Скорее всего, гораздо больше. Поверить, что Игнатова залетела после одного случайного перепихона, надо быть полной идиоткой.

Нет, у них был роман. Долгий.

Год? Больше?

Как я могла ничего не замечать? Ходила с рогами все это время?

Была занята по уши пациентами, учениками — друг попросил провести курс в меде, недолго, полгода, заменить его.

Получила удовольствие от нового опыта, общения со студентами…

А мужа потеряла.

Не смогу простить! Не смогу!

Прохожу в дом. Тишина полная. Девочки еще спят. Раннее утро.

Нужно умыться, привести себя в порядок. Скоро приедет Вера Олеговна — наша домработница. Она брала на три дня выходной.

Ноги сами несут меня в нашу спальню. Я впадаю в странную лихорадку. Желание крушить, уничтожать, затмевает разум. Прохожу в смежную гардеробную. В руках появляются ножницы.

Это глупо, да. Вещи не виноваты ни в чем. Но я кромсаю рубашки мужа с упоением. Потом берусь за трусы. Дорогущие, муж любит все элитное.

Срываю белье с постели. Не могу сваливаю в пододеяльник предметы своего творчества, завязываю в узел и тащу вниз, в прачечную.

Сжечь бы, но вони тогда будет на участке.

Я все еще остаюсь