Замужем за немцем - Света Беккум

я тебе, что такое настоящая русская хозяюшка. Ушёл тот немец на работу, а она давай стараться – перестирала шторы, перемыла окна, всё пропылесосила. Еле успела к приходу милого. А он вместо благодарности на развод подал! Сказал, что она его разорила, за один день столько воды и энергии истратила, что ему теперь год не рассчитаться.

– Это что. Я вот знаю, они наших девчонок разводят, чтобы они интимные фото высылали. Или ещё того хуже, раздевались перед камерой, – в унисон добавила её подружка Людка.

На этом утренняя пятиминутка закончилась, и мы молча разбрелись по рабочим местам.

Вечером масла в огонь добавила моя бабушка, большая поклонница передач Андрея Малахова.

– Ты не вздумай туда с Иваном ехать, – увещевала она меня. – Он у тебя ребёнка заберёт, а тебя вышлет обратно на родину. Ты потом по судам замучаешься ходить, а правды не найдёшь. А то ещё хуже – продадут на органы.

Эх… Мне стало грустно. Наверное, они правы. Размечталась. Поразмыслив над советами доброжелателей, я не без сожаления составила следующий текст:

«Привет, Леопольд. Сейчас у меня мало свободного времени, чтобы писать тебе письма. Я работаю, а вечером Иван требует внимания. По выходным я тоже стараюсь взять смену. Всего доброго, Светлана».

Ответ пришёл почти мгновенно. «Я очень понимать. 100 евро в месяц высылать. В любви, ваш Лео».

Ну вот, дело принимало совсем другой оборот! Речь шла даже и не об этой сумме. Для меня это был знак, что с его стороны всё серьёзно. Значит, я ему точно небезразлична и он рассчитывает на продолжение романа.

Так, милые мои подружки, больше ничего вам не скажу. Полагаюсь на интуицию, ведь я же его видела и чувствовала, что он настоящий. И потом, даже если есть подвох, что я теряю? Можно рассматривать предложение о переписке как дополнительный заработок.

И я окунулась с головой в мир иностранной речи и переводов.

Своё первое письмо я начала очень романтично. «Милый Лео. Мне приснился сон, что я приехала к тебе на машине». Дальше шла история с моими правами и опытом вождения. Надо же было с чего-то начинать.

Ответ от милого пришёл не сразу. И очень меня озадачил.

«Имею честь назвать меня сладеньким. Я исполнить твою мечту и купить тебе машину. Конечно ты иметь на это право».

Что за ерунда? Пришлось опять вызывать Маргариту. Ритка потыкала пальцами в компьютер и расхохоталась.

– Смотри сюда. «Милый» гугл переводит как Süßer. Süß по-немецки «сладкий». Это первое. Второе, «сон» и «мечта» по-немецки одно слово Traum. Отсюда подмена понятий. Он подумал, что ты мечтаешь о машине. Ну и третье – «права». В немецком языке этот документ называется совсем по-другому. Поэтому несчастный Леопольд понял твоё послание буквально, что ты имеешь право настаивать на исполнении мечты, чтобы он купил тебе машину!

Я густо покрылась краской.

Целый час мы с Ритулей писали оправдание моим наглым требованиям к незнакомому мужчине. В итоге все друг друга поняли. Но только до следующего раза.

В следующий раз я с тревогой прочитала следующий текст: «Сегодня быть осмотр злокачественные опухоли».

Это повергло меня в замешательство и одновременно расставило всё на свои места.

«Ах, так он, оказывается, тяжело болен? – тупо соображала я. – Так вот почему он решился на роман со мной… Последний шанс!»

– Как жаль, что ты болен!

– О майн готт, я совершенно здоров! Это профилактический осмотр.

– Экскьюзми, плиз…

Последней каплей стало его сообщение о том, что он видит из своего окна, как на поле растёт рапс – такая сельскохозяйственная культура.

Несчастный Лео, конечно же, и не подозревал всего коварства со стороны автопереводчика, который не краснея перевёл с немецкого слово Raps как «изнасиловать». Так что в итоге я получила письмо такого содержания: «Я видеть из моё окно на поле изнасилование».

Мне в очередной раз стало не по себе. Теперь уже точно с ним всё ясно. Сексуальный маньяк! Добрался до простодушной иностранки.

Несколько дней я не отвечала на его письма. Леопольд нервничал. Убеждая меня в своей благонадёжности, он слал мне фотографии с работы, от мамы, соседского кота и даже свои постирушки.

Я же терялась в догадках и не могла понять, что произошло в тот день, когда он смотрел в окно. И почему история с изнасилованием оказалась такой короткой? Вызвал ли он полицию? И вообще, как часто в Германии бюргеры наблюдают на полях подобного рода события?

Признаться Рите, что жених оказался сексуально озабоченным, было нелегко.

– Светик, это невероятно, но факт! – Рита сама была поражена такой интерпретации. – Он видел в окно рапс! Обычный рапс… Вот что, моя дорогая. Если ты хочешь продолжать эти отношения, берись-ка ты учить немецкий.

– Ритуля, пощади! Мне сорок с хвостиком.

– Любви все возрасты покорны. И потом, Светка, как же твой девиз: «Вижу цель, не вижу препятствий»?

В этом подруга была права. «Уж если я чего решил…»

И я взялась за дело со всем энтузиазмом. Всё, как в школе – алфавит, местоимения, глаголы, существительные. По вечерам, уединившись на кухне нашей маленькой однушки, я учила наизусть слова и предложения.

Сначала язык мне очень не понравился. Когда первый раз Леопольд, добрая душа, прислал мне по интернету лирическую песню на немецком, мне просто резануло слух: «Эсфельтмиршвер онедихцулебен едентаг цуедерцайт айнфах алесцугебен».

С непривычки это показалось мне каким-то противоестественным – песня про любовь такими колючими словами. Сразу вспомнилось советское детство и фильмы про войну: «Хенде хох» и «Гитлер капут».

Но к чести Маргариты, она сразу же встала на защиту языка Шиллера и Гёте:

– Это очень логичный язык. Если ты его почувствуешь, то обязательно полюбишь!

В общем, через полгода моих усилий я была готова принять первое приглашение в Германию, в гости к Лео.

Настало время переходить от теории к практике!

Глава третья. Культурный шок, или Сауна цузаммен

В аэропорт меня никто не провожал. Сын остался с родителями, а на работе я взяла две недели в счёт отпуска, невнятно пробубнив что-то про семейные обстоятельства.

Положив на колени самоучитель немецкого, с которым в последнее время не расставалась, я уютно устроилась в кресле самолёта.

Несмотря на полугодовую переписку, на то, что мой немец всячески старался расположить меня к себе и доказать свою благонадёжность, большой уверенности, что это не афера, у меня не было.

Успокаивало то, что я ехала по приглашению, где значились его данные. А также то, что мои усилия в изучении языка не пропали даром. По-крайней мере,