Призванные - Камбрия Хэберт

темными, но словно присыпаны серым, и он убирал их с высокого лба, который делал его лицо еще более выдающимся. Я молчал, пока он складывал руки вместе и почесывал подбородок своими очень длинными костлявыми пальцами.

Я попытался встать, но, вместо этого, полупрозрачная мгла, казалось бы, окружила меня, делая бесформенным. Инстинктивно я попытался схватить невидимую темноту и отбросить. Мне нужно было обрести контроль. Я не хотел быть чем-то… плавающим. Мои попытки заставили туман распространиться еще дальше и сделали меня еще менее видимым.

Я стал призраком?

Был лишь один способ стать призраком — и это быть сбитым автобусом.

— Ты не призрак, — сказал мужчина, все еще не спуская с меня своего пристального взгляда.

Он умеет читать мои мысли?

— Ты просто, как обычно вы это называете, между формами сейчас.

Он мог сказать это, но это еще не значило, что я понял его.

Я оглядел еще раз свою совсем-даже-не твердую форму. Я не был уверен, что мог говорить, если бы попытался, так что решил, что молчание сейчас будет весьма кстати.

— Я уверен, ты догадываешься, кто я такой, — сказал мужчина, наконец-то положив руки на колени. — Я — лишь дилер, и у меня есть для тебя предложение.

Дилер? Я провел много времени на улицах и однозначно был уверен в том, что наркотики приводят к смерти. И никак не возвращают тебя обратно в реальность.

И я был уверен, что теперь мертв.

Мужчина смотрел на меня так, словно считал, что я должен прыгать от радости на слове «предложение». Когда я промолчал в ответ, он продолжил глазеть на меня. В конечном счете, я подумал, что лучше все-таки что-то ответить.

— Я не употребляю наркотики, — сказал я, удивившись тому, что голос звучит так чисто.

Мужчина улыбнулся. Увы, от этого он не стал выглядеть дружелюбнее.

— Я и не продаю наркотики. Я продаю жизнь и смерть.

И, как по команде, двери за ним распахнулись. Большинство людей хранят в шкафах одежду и обувь. Некоторые прячут выпивку. Но это… это было ненормально.

Этот мужик в шкафу хранил тела.

Они не были свалены в одну кучу. Или втиснуты туда под странным углом. Если бы это было так, это не было бы так страшно. Эти тела были сложены по порядку. Они висели — на вешалках — рядами, как костюмы. В голове у меня возникла картинка, как этот мужчина открывает свой шкаф каждое утро и думает, какое бы тело ему примерить.

Каждое тело — худое и безвольное, повешенное в шкафу. Они не были голыми, каждое было полностью одето и аккуратным.

Мужчина поднялся со стула и встал. В нем было не больше пяти футов семи дюймов, и он был худым… почти тощим. Он подошел к шкафу и начал рыться среди вешалок так, словно искал любимую футболку, и остановился лишь тогда, когда нашел то, что искал. Он вытащил тело из шкафа и повернул ко мне, держа его таким образом, чтобы оно не касалось ногами земли. Это тело определенно было длиннее, чем он.

Мое тело.

То самое, что сбил автобус.

Но оно не выглядело так, словно его сбили.

Оно выглядело нормальным… если принять тот факт, что оно висело на вешалке, а подбородок был опущен на грудь. Мои волосы были темными и спутанными, кожа гладкой и без каких-либо повреждений. Единственное, что выглядело неестественно, (кроме меня, изучающего собственную шкуру через всю комнату) — это одежда. На мне были штаны цвета хаки, рубашка на кнопках и носки. У меня никогда не было пары штанов цвета хаки… или носков без дыр.

— Ты умер почти мгновенно, когда сбил автобус, — начал мужчина, все еще держа мое тело. — Приехала скорая, накрыла тебя в пакет для тела и увезла в морг. Ты был без удостоверения личности, только 24 доллара в кармане. Не думаю, что работник морга скучал бы по тебе, если бы твое тело исчезло.

— Вы украли мое тело из морга? — А затем повесили его в шкаф…

— Что, если бы я сказал, что у тебя есть второй шанс? — сказал он и повесил мое тело обратно в шкаф.

Для большинства людей второй шанс мог бы стать отличной возможностью. Но когда он предложил это мне, я осознал, что это того стоит.

Когда я был жив, моя жизнь была паршивой.

Я родился в бедности, моя мать была слишком молода и не знала, что нужно делать с ребенком. Каждый месяц у нее был новый бойфренд, и ни одного из них я не запомнил. Я проводил большую часть времени на улицах — голодный, замерзший и злой. Когда мне было восемь, мама решила исправиться и нашла работу, затем мы переехали в новую квартиру. Квартира находилась в дрянном районе, но это был ее способ попытаться улучшить нашу жизнь. Она даже прожила три месяца без единого парня. У нас все еще почти ничего не было, но иногда появлялась еда.

Потом она нашла нового парня.

Он оказался хуже всех. Этот парень переехал к нам, и мама все думала, что мы станем семьей… но она сама еще была ребенком. Этот парень спускал все деньги на выпивку, затем приходил домой пьяным и бил вначале ее… потом меня.

Однажды ночью он был особенно жесток, и я решил, что с нас хватит. Мама лежала без сознания на полу, и я схватил нож. Мне было десять, когда я стал убийцей.

Когда мама пришла в себя, она вызвала копов, и удивила меня тем, что взяла всю вину на себя. Копы приняли всё это за самозащиту, принимая во внимание синяк на ее глазу, рану на голове и сломанное ребро. После этого она больше не приводила мужчин в дом.

Но в целом лучше жить мы не стали, и я вернулся на улицы. Жизнь научила меня выживать, но смерть показала тому, что жизнь — это далеко не все, что можно сломать.

— Думаю, я пас. Можете отправлять меня сразу в ад.

Мужчина, — я не удержался и назвал его про себя Мистер Бернс, так как он выглядел как тот парень с кривым носом из Симпсонов, — казалось, не был удивлен моему отказу. Может, я был не единственным, кто выбирал смерть.

— Почему ты думаешь, что попадешь в ад?

— Ну… уж точно меня никто не ждет в раю с распростёртыми объятиями.

— Значит… ты бы предпочел вечно гореть в аду, нежели принять мое предложение?

— Моя жизнь не то место, куда бы я хотел вернуться. Я бы