Тайна Верховной жрицы - Виктория Виноградова

себя руками. — Три года… Три года я пахал, не жалея себя, и все для того, чтобы зажравшийся толстосум скупил мой бизнес за бесценок! И нет бы остановиться на этом. Куда там! Я забросил лошадей и стал продавать деликатесы. Года не прошло — история повторилась. Но и этого мне показалось мало! Упрямый баран! Переехал в другой регион и открыл ресторанчик. Первые лет пять все действительно шло — лучше не придумаешь. Развивал бизнес, расширял заведение, набирал популярность у местных гурманов. В какой-то момент даже расслабился, поверил, что уж теперь-то заживу. Как бы ни так! Только я начал получать действительно стоящую прибыль, как местный граф, владевший соседним рестораном, разозлился на конкурента и даже не купил. Нет. Просто одним утром я пришел на работу, а от заведения остались лишь обгоревшие стены и груды мусора.

Савениец тяжело вздохнул, заново переживая потерю. За те пять лет ресторан стал для него родным домом, а служащие — той семьей, которой у Рурыка никогда не было. И пожар оказался по-настоящему сильным ударом.

— Тогда я окончательно понял, что в этом мире нельзя жить по законам, — продолжил рассказчик, — Либо ты честный и бедный, либо плюешь на все правила и живешь в свое удовольствие. Да и знаешь… вся эта мораль о том, что надо быть добрым, отзывчивым… Все это чушь для нищих простофиль. Рабская философия. Если ты хочешь чего-то добиться в этой жизни — заткни свою совесть и действуй с выгодой для себя! В конце концов, какая разница, что о тебе будут думать другие? Какой тебе прок от их любви и благодарности? Ответная помощь? Да мне, может, никогда и не понадобится их помощь. А вот если жить без оглядки на общество и мораль…

Рурык замолчал, вспомнив сгоревший ресторан. Поваров и официантов, ставших за пять лет как одна семья. Как их пришлось распускать, обещая, что в скором времени Рурык восстановит ресторан и зная, что не сделает этого.

Вместо восстановления он получил письмо от матери. Та умирала и хотела видеть сына.

Перед смертью матушка призналась о том, что ее предки не просто переехали из Иривии, но и в их жилах текла кровь древней расы денов. Расы загадочной и некогда могущественной, умеющей обращаться с магией.

По рассказам родительницы Рурык помнил, что о денейской крови лучше помалкивать. Равно как о семейной реликвии, передающейся по наследству — толстом фолианте, скрывающем местоположение иривийских сокровищ. Вероятно, сокровищ, которые когда-то давно припрятали дены. Это родило весьма нехитрый план: отправиться в Иривию за сокровищами предков, а на полученные деньги купить замок, землю и графский титул. Рурык не был охвачен жаждой мести, желанием утереть нос обидчикам. Все, что ему хотелось — заниматься любимым делом и не переживать, что однажды это отберут.

Мошенник взглянул на девушку — та спала, уткнувшись носиком в подушку.

Савениец отнес Элику на кровать и укрыл одеялом, а сам вернулся в гамак и на какое-то время погрузился в болезненные воспоминания, пока сам себя не отчитал за упадничество.

«Ну-ка, выкидываем все дурные мысли! — строго произнес Рурык. — Завтра важный день!»

По такому случаю он вновь вспомнил о матушкином ритуале, решив, что будет не лишним заручиться поддержкой здешних мест. Присел на землю, приложив руки к почве, пробежал внутренним взором по телу, проверяя, чтобы каждая мышца была расслабленной. А затем принялся мысленно просить у Иривии помощи. Чтобы завтрашняя афера обязательно прошла успешно, чтобы он получил огромную сумму денег и порадовался ей, чтобы нашел способ как попасть в библиотеку столичного Собора.

Неожиданно мошенник почувствовал под ладонями какое-то тепло. Незнакомое, будто бы пробегающее под землей. Словно где-то в недрах бил горячий источник, прогревающий слои почвы.

Длилось это буквально несколько секунд и вдруг вновь все стихло.

Решив, что произошедшее стало порождением уставшего ума, Рурык закончил ритуал словами благодарности в адрес Иривии и лег спать. Завтра и впрямь был весьма важный день, от которого зависела дальнейшая судьба.

Глава 9. Мошенник

Есть дома, в которые заходишь и уходить не хочется — до того уютно. Есть, наоборот, неприятные, унылые, холодные, из которых так бы и сбежал. Особняк мадам Помполь Тьюри относился к третьему типу — дом-музей: и сбегать не хочется, но и жить невозможно.

Каждая комната хранила бесценные коллекции уродливой мебели, сделанной под старину. Золотые люстры, точно горы, перевернутые пиками вниз, нависали над гостями, грозясь в любой момент обрушиться на чью-нибудь голову вместе с потолком. Цветастые ковры настолько удачно объединялись с аляпистыми обоями, что вызывали у гостей нервный тик.

Очевидно, желая закрепить эффект психологической атаки, на каждой стене висели портреты мадам Помполь. То хозяйка смотрела на вас в образе юной наивной пастушки (даром, что сударыне давно перевалило за пятьдесят), то царственно восседала в кресле подобно властной императрице. То стояла у станка в пуантах и балетной пачке, пытаясь задрать ногу в грациозном па, то лежала, обмотанная скромным тряпьем, держа в руках перепуганного ягненка.

Но главной гордостью мадам Помполь служили бесчисленные вазы, пузатые, как сама хозяйка. Они были расставлены в самых неожиданных местах: на подоконниках, возле диванов, в центре комнат. Иной раз, когда в особняке мадам собирался весь цвет Гердены, гости могли нечаянно разбить пять, а то и семь ваз. Это значило, что публика была в ударе и вечер удался.

Однако сегодня светское мероприятие грозило обернуться провалом: шел третий час, а до сих пор ни одна ваза не пострадала.

В центре гостиной за белым роялем горбился виконт Исвильский. Он вяло перебирал клавиши, называя заунывную какофонию «Сонатой». Его единственной слушательницей оставалась туговатая на ухо старая герцогиня. Да и та, кажется, сидела подле рояля лишь потому, что все прочие места были заняты. Остальные гости коротали вечер за светскими беседами, украдкой зевая и поглядывая на часы.

Дамы в пышных нарядах утомленно жаловались на войну, по вине которой отменили доставки тканей из Савении.

— Стало решительно нечего носить, — меланхолично возмущалась вдова генерала Алевского. — Нас буквально вынуждают ходить в обносках. Не понимаю, неужели нет возможности воевать и продолжать торговлю? Кому помешает, если савенийцы станут присылать шелка и платья?

Другие матроны целиком и полностью были солидарны с позицией генеральской вдовы и осуждали недальновидность императора.

Мужчины не отставали от дам и открыто критиковали недавние морские сражения. Джентльмены сходились во мнении, что, если бы не дела — давно бы отправились на войну. Показали бы врагу, что значит — настоящая иривийская мощь!

Темы эти обсуждались