Мой босс - злодей любовного романа - Марина Орлова

Мое вмешательство в эту историю подходит к концу. Остается лишь самоустраниться и наслаждаться плодами своих усилий, наблюдая за всем со стороны на одном из курортов этого королевства.

— Еще немного и все закончится... — пробормотала я, смотря вдаль, не заметив, как в мой голос прокрались грустные, тоскливые нотки. Погрузившись в свои мысли, я вздрогнула, когда услышала:

— Так это правда: вы уходите от Нокса? — услышала я холодный, безучастный голос и обернулась в замешательстве, увидев стоящего Гейна, что взирал на меня равнодушно, но внимательно. — Кстати, с Днем рождения, леди Эстелла, — опомнился он, склонив голову к плечу.

Да когда же этот день закончится?

— Ваша Светлость, — с глубоким поклоном поприветствовала я его, как и подобает простолюдинке. — Премного благодарна за поздравления, но я — мисс, а не леди, — напомнила я, опустив голову и ожидая, когда он позволит мне ее поднять.

Неприятно. И неудобно, вообще-то, учитывая, что я из последних сил сохраняю равновесие на каблуках и под градусом.

— Ах, верно, — кивнул он, небрежным жестом позволив мне подняться. Не люблю я высших аристократов. С ними слишком много мороки: несмотря на то, что праздник в мою честь, уйти без позволения герцога я не могу, это будет считаться неуважением и оскорблением аристократа. Потому сбежать под благовидным предлогом не получится. А с Гейном все усложняется в разы. Агрессии не проявляет, конечно, но кто его знает, что за его маской равнодушия может скрываться? — Я совсем забыл, что из-за дикого нежелания выходить за меня, вы не только рискнули жизнью и выпрыгнули из окна, но и отказались даже от статуса аристократки, чтобы корячиться на этого болвана Нокса.

Так, это что... сейчас сарказм был? Он и так умеет?

Я, конечно, подозревала, что Гейн едва ли скажет мне «спасибо», за то, что я бросила его у алтаря, чем опозорила, но ожидала от него... не знаю... ненависти? А тут ощущалась обида и недоумение?

Что ответить на такую провокацию, признаться, не нашлась, потому красноречиво промолчала.

— Неужели это румянец стыда на вашем лице? — продолжал он закидывать меня странными вопросами, вместо того, чтобы притвориться, что меня в его жизни вообще никогда не было. — Я заставил вас чувствовать себя виноватой?

— С алкоголем переборщила, — вырвалось у меня, не иначе, как под влиянием градуса. Настолько привыкла к свободной форме общения с Ноксом, что сейчас несколько забыла про осторожность.

— Да, это больше похоже на правду, — отчего-то улыбнулся он мне и приблизился еще на шаг, продолжая всматриваться в мое лицо. Если бы не ограничения в виде перил, я бы отступила. — Что такое? Вам так не нравится мое общество, что раздумываете повторить трюк и сигануть с высоты?

— Зачем вы пришли, Ваша Светлость? — решив отбросить вежливость и жеманность подальше, осмелела я. Едва ли он меня убьет здесь: хотел бы, сделал это давно, но достаточно умный, чтобы не совершать такую глупость при свидетелях. Очевидно, он чего-то от меня хочет. Легче быстрее с этим разобраться и разойтись. Благо, градус и территория Нокса придают мне смелости.

— Меня пригласили, — ответил он очевиднейшую вещь, но я не повелась.

— Вы прекрасно поняли мой вопрос, Ваша Светлость, — холодно посмотрела я на него снизу вверх. Блин, ну и дылда: у меня либо косоглазие от осмотра исподлобья разовьется, либо шейные позвонки сместятся из-за задранной головы. И чего так близко встал? Нокс тоже любитель пообщаться «впритык». Это такая отличительная черта всех важных мужских персонажей: полное игнорирование личного пространства собеседника? — За два года моей работы на Его Светлость герцога Нокса, не было ни одного случая, когда вы удостаивали друг друга своим присутствием на праздниках, помимо королевского дворца. Что же изменилось теперь?

— Ну, меня впервые пригласил лично Нокс. К нему бы, может, я и не пошел, но раз дело касается женщины, которая меня бросила и пряталась долгие два года... мне показалось это занимательным.

— Бросьте, герцог. Ни за что не поверю, что вам было неизвестно мое местонахождение все эти два года, — хмыкнула я, сложив руки на груди. Зябко, однако.

Уж не знаю, как давно ему известно, но не меньше, чем год с момента, когда Нокс представил меня лично, и я стала появляться с ним на различных мероприятиях. В том числе была пара приемов, на котором присутствовал и Гейн, хоть мы и не пересекались. Нужно быть слепо-глухо-немо-тупым, чтобы не узнать меня.

Тем и удивительнее, что Гейн изменил своим привычкам. Будь это банальное любопытство к внезапно появившейся сбежавшей невесте — одно дело, тут было бы более-менее понятна его мотивация. Но Михаэль знал, где я нахожусь. Хотел бы увидеться — мог бы банально подойти на одном из мероприятий, но он этого не делал.

Слишком поздно поняла, что невежливо скрестила руки в присутствии аристократа, потому вздрогнула, когда Михаэль, окинув меня взглядом, вздернул бровь, а после... стал раздеваться, накинув на меня свой пиджак.

Посмотрела на него... немного с шоком, но отказаться от помощи не посмела, хотя его доброта и вызывала большие сомнения и тревоги. Как если бы на детской экскурсии в Африке обнаружить гида в лице доброжелательного Бармалея.

— Конечно, знал, — не стал он отнекиваться, поправив на моих плечах свой пиджак и все же отступил на шаг — Узнал буквально на следующий день после вашего побега, Эстелла, — равнодушно пожал он плечами.

— Узнали, и что? — уточнила, так как мне показалось, что он недоговаривает.

— Я размышлял, — уклончиво отвел он взгляд от моих глаз, а после протянул руку и коснулся локона моих волос на уровне плеча с тем же отсутствующим выражением на лице. — До вас меня еще никто так не оскорблял. Не сказать, что я очень чувствительный человек, но без толку стоять у алтаря в присутствии высокопоставленных гостей, в ожидании невесты, которая предпочла жить как плебейка, лишь бы не со мной, оказалось очень неприятно, — негромко произнес он. А от его голоса по телу побежали неприятные мурашки. — Первым порывом было убить вас и ваших родных. Все равно от Мериголдов больше нет никакого прока королевству, потому Его Высочество наверняка бы закрыл глаза на уничтожение рода. Тем более повод у меня был уважительный, — выразительно поднял он брови.

Я