Няня для дочки отшельника - Аня Вьёри

Инга

– Лиза! – окликаю я свою…

Кого? Воспитанницу?

Да что вы… Давно уже нет.

Падчерицу?

Фу, слово какое мерзкое…

Дочь?

Ой… Аж замирает все внутри… И страшно… От того, что я вдруг, как самое правильное, подбираю это слово, становится страшно.

Девочку. Мою девочку…

Пусть будет пока так.

Моя ласковая, смышленая, озорная девчушка, так похожая характером на своего отца.

Носик чуть вздернутый, веснушки на щечках, глазки темные. Не папины, нет. Но очень красивые.

– Идем, малышка, – пытаюсь увести ее от реки.

Мальчишки позвали нас на рыбалку.

Самому старшему рыбаку одиннадцать.

Тот самый Олежка.

Я долго присматривалась к этому пацану, пыталась найти подвох в его неожиданной симпатии к Лизе, но…

У мальчишки есть младшая сестра. Только живут они не вместе. Редкий случай, когда после развода родителей парень остался с отцом, а девочка с матерью.

Олег умеет обращаться с младшими и, похоже, очень скучает по сестренке.

Лиза почти полноценно заменила ему ее.

Он ее придерживает, когда они идут по топкому берегу, подает ей руку, когда надо забраться на лодку, и даже учит, как подоткнуть платье, чтобы оно не намокло.

Такой смешной в своей детской галантности.

Я чуть замечталась, представляя, каким мужчиной он вырастет, и не заметила тонкую фигурку рядом с собой.

– Ой! Простите! – чуть не сталкиваюсь с субтильной молодой девушкой, которая почему-то выглядывает из-за зарослей калины.

– Нет-нет, – испуганно округляет она свои оленьи глаза, – это вы меня простите!

Она бросает еще один тревожный взгляд на берег, тяжело вздыхает.

Странная.

И почему-то кажется знакомой.

Мне становится не по себе, я решаю все-таки увести мою воспитанницу с речки.

– Лиза! – кричу, добавив в голос строгости. – Нам пора!

– Иду! – взвивается моя девочка.

Только тут же что-то вспоминает, оборачивается к мальчишкам, снова делает пару шагов ко мне, возвращается за своим уловом…

– А вы… – срывающимся от волнения голосом произносит странная девушка рядом. – А вы ее няня?

.

Михаил

– Алло!

Я быстрым шагом иду к дому.

– Доложиться, быстро! – рычу на помощника, в чьи обязанности входило наблюдение за Стеф.

– Что значит “потеряли из виду”? – аж останавливаюсь посреди тропы. – Точно не пересекала границу?

Последнее, что мы знали о Стефании – это то, что она улетела в Восточную Европу.

Вроде как какой-то контракт.

Она некоторое время мелькала на студиях, но вот…

Мой помощник нехотя сообщает, что уже четыре дня не может найти ее следы. Но в страну не возвращалась! Совершенно точно!

Это немного успокаивает.

Она же могла найти очередного любителя красивой жизни и свалить с ним в закат?

Думаю, что именно это ее цель. Век модели недолог. Стефании уже почти тридцать. Для ее профессии это старость.

Вдох – выдох…

Было бы логично предположить, что она свалила с каким-нибудь шейхом.

В конце концов, что ей делать здесь?

Лиза ее не знает. Я уже позаботился о фиксации отсутствия матери. Мои адвокаты подготовили проект об ограничении прав на ребенка…

Пока только проект.

Нам бы еще хотя бы месяц.

Все, что касается детей и опеки, всегда очень долго. Всегда…

Вот.

Пришел.

Дом.

Дом, в котором мне всегда было хорошо.

Дом, в котором ожила и оттаяла моя дочь.

Дом, в который я привез Ингу.

Только бы я ошибся.

Только бы не Стеф.

Распахиваю калитку.

Шмель с веселым лаем кидается мне под ноги.

– Привет, привет, парень…

Нехотя ловлю его уши, треплю загривок. Не до него сейчас.

Взлетаю на крыльцо.

Пусто…

Совершенно пусто!

Внутри все обрывается, накрывает паника, и вдруг я слышу под окнами такой знакомый голос…

.

Инга

Всматриваюсь в лицо незнакомки.

Кого же она мне напоминает?

И почему она так странно себя ведет?

Будто старается, чтобы Лиза ее не увидела.

Миша говорил, что его дочери угрожает опасность.

Тогда, когда он проверял меня… После истории с журналом…

Журналом?!

Боже! Этого просто не может быть!

Я схожу с ума!

Нет.

Если представить эту девушку в профессиональном макияже и не испуганно прячущуюся за кустом калины, а…

Мать Лизы была моделью…

Это он успел мне сказать.

– Вы, – чувствую, что мой голос дрожит, – вы Стефания?

– Ах, вы знаете? – распахивает она глаза то ли испуганно, то ли радостно. – Он сказал! Вы знаете? – возбужденно тараторит она. – А девочка? Девочка знает? Как вы ее зовете? Лиза, – на лице женщины расцветает улыбка. – Лизонька… Она такая хорошенькая, – Стефания оборачивается ко мне, ища поддержки и одобрения, как всякая мать. – Она знает обо мне? В доме есть мои портреты? Или, – нервно закусывает ноготь большого пальца, – вы, скорее всего, не в курсе… – хмурится. – Даже если он рассказывал обо мне, – всхлипывает. – Никто не знает, что именно он говорил… – по ее щекам катятся слезы. – Наверное, ничего хорошего…

– Я… – мне перехватывает горло.

Это так не клеится с тем, что я себе представляла.

Я была уверена, что мать Лизы вполне довольна своей жизнью и добровольно рассталась с ребенком. Но сейчас я смотрю на это хрупкое создание, плачущее рядом со мной. И ничего уже не понимаю.

– Я прошу прощения, – откашливаюсь. – Нам с девочкой пора идти…

– Да, да, конечно! – девушка утирает слезы, согласно кивает. – Не надо, чтобы она меня видела, – снова всхлипывает. – Не так… Не здесь… Но, – тут она порывисто хватает меня за руку, – скажите, где вы будете гулять завтра?

Глава 33

Инга

– Лиза! Инга! Где вы были? – Миша выскакивает на крыльцо, ощупывает дочку, будто у нее за время прогулки могла вырасти третья рука.

– На речке, – отвечаю, спокойно пожав плечами.

– Мы рыбу удили, я во-от такую поймала, только сорвалась, а Олег смеялся! А еще мы…

– Ясно, дочь, молодец, – гладит ее по волосам он. – Значит, все в порядке? – смотрит на меня испытующе.

– Да! – распахиваю глаза. – А что могло случиться?

Всматриваюсь в его лицо и ищу хоть какое-то оправдание его поведению. Поведению мужчины, насильно отобравшему ребенка у матери. Ну же! Ты хотел мне рассказать о своей жене. Давай, выверни наизнанку какое-нибудь грязное белье. Что-то вроде “она была проститутка, наркоманка, могла навредить девочке”…

Но Миша молчит. Удовлетворенно вздыхает и молчит.

И совершенно не собирается посвящать меня в детали происходящего.

Беспокоится он не на пустом месте. Он явно что-то знает. Но мне не говорит. Почему? Не хочет, чтобы я волновалась?

Я? Которая проводит с его ребенком дни и ночи?

Или заранее знает, что я не одобрю то, что услышу?

Та девушка у реки.

Если Лизе семь, то ей должно быть