Землянка по ту сторону неба Хайд - Екатерина Евгеньева

ситуация, то в каждом космолёте была спасательная капсула, в которой можно катапультироваться в открытый космос, и она обеспечивала ещё четыре астрономических часа жизни. По земным меркам — четверо суток. В этой капсуле был встроенный маячок и система питания с системой утилизации органических отходов.

Сегодня вылетало два звена. Все тенорцы и я. До сих пор не верится, что меня тоже допустили к полёту. Мне казалось, что преподаватели до последнего сомневались, но чувствуя свою вину за сбой системы, когда меня чуть было не отчислили из академии, о чём я не преминула напомнить, допуск мне выдали.

Задача на первый полёт была поставлена простая. Пролететь по элипсоидной орбите, которая проходила между двух планет — обе колонизированные, пространство между ними давно изучено. Именно поэтому первокурсников и пускали на этот маршрут — никаких сюрпризов.

Военных заданий у нас пока не было, цель — не сбиться с маршрута и вернуться на базу.

Взлёт с планеты прошёл безо всяких проблем, вышли на сверхзвуковую, преодолели притяжение, и дальше уже было дело техники. На первой петле эллипса требовалось уйти на гиперзвуковую скорость и пройти половину орбиты в гиперпространстве.

Я всё сделала как надо, я в этом точно была уверена ровно до того момента, когда поняла, что не вышла из гиперпространства в заданное время.

Проверила приборы, но в гипере можно было ориентироваться только на временные интервалы, там не работала связь и не было координат.

Наконец, когда я проболталась в гиперпространстве в два раза больше положенного, звездолёт вышел из него, и в иллюминаторе я увидела совершенно незнакомую мне систему. Вернее, так — она была мне знакома по учебнику.

Это была система сорок пять КСЕ или в простонародье — Сорокапятка. Освоенных планет нет, только звезда класса жёлтый карлик и шесть планет, три из которых были газовыми гигантами, одна — остывшей безжизненной пустыней практически без атмосферы, и две в будущем могли вполне стать обитаемыми, потому что находились в разной степени формирования.

На одной из них даже была атмосфера, но пока ещё на планете фиксировалась очень высокая сейсмоактивность.

Вся эта информация пронеслась в голове. Достаточно ли мне её, чтобы принять решение?

Я попробовала связаться с базой, но связь не работала. ИИ корабля предупредил об опасном излучении, если я не сверну с текущего курса, а также о том, что недалеко от газового гиганта произошёл выброс неизвестного небесного тела, и теперь там куча обломков, опасность столкновения с которыми ИИ корабля оценил с вероятностью до шестидесяти процентов.

Я попробовала изменить курс и с ужасом поняла, что не могу ничего сделать.

Дала команду ИИ, но механический голос мне ответил, что все допуски отменены, и я являюсь членом экипажа без допуска к управлению судном.

Что за ерунда? Такого не может быть!

Я вдруг вспомнила другой ИИ, на болиде-старичке, и подумала: «Как он там без меня?»

Почему-то мне казалось, что он без меня скучает.

Похоже, мой мозг начал спасаться от стресса, если в голове, вместо того чтобы искать варианты спасения, мелькают мысли о гонках на стартреке.

«А ведь это идея!»

Я обратилась к ИИ:

— Угроза жизни члена экипажа, обеспечить эвакуацию.

В случае угрозы жизни даже самый простой член экипажа мог получить допуск к средствам спасения.

Так я оказалась в капсуле, внутри которой планировала пережить спуск на планету с атмосферой. Вероятность того, что космолёт может разбиться при приземлении, была больше пятидесяти процентов, но если я буду находиться в капсуле, то вероятность того, что выживу, приближалась к девяноста трем.

ИИ должен был выбрать наименее подверженное сейсмоактивности место и направить космолёт именно туда.

Я настроила маячок на отправку «последнего сигнала». Этот сигнал должен был пройти, потому что он шёл без расшифровки по всем частотам и диапазонам. По странному стечению обстоятельств человечество так и не придумало ничего надёжнее азбуки Морзе, и сейчас от моего космолёта и капсулы по всему обитаемому космосу разлетался сигнал SOS.

27 глава

Птица

Сколько времени прошло, прежде чем ИИ удалось найти место для приземления, я не знала. Сначала, пока ещё работали приборы, на небольшом экране было видно, сколько осталось времени до отключения систем жизнеобеспечения, но потом сухой голос ИИ заявил, что все энергоресурсы направлены на поддержание посадочной функции и сохранение жизни экипажа.

Закрыла глаза, чтобы успокоиться, и начала считать. Математические вычисления всегда меня успокаивали. Через некоторое время при попытке перемножить два четырёхзначных числа я уснула.

Я шла по лесу, деревья были огромными, я таких и не видела никогда. Будто я снова стала маленькой, и, как в детстве, всё казалось огромным. Пахло озоном как после дождя. Лесная тропинка привела меня к озеру. И я вспомнила, что именно такое озеро было в деревне у моей бабушки.

Мне тогда было около двенадцати, а моему другу, деревенскому мальчишке — одиннадцать. Меня родители оставили в деревне на всё лето, но из всех деревенских я подружилась только с ним, с Димкой. Мы с Димкой тогда нашли это озеро в лесу и считали, что это тайна, и никто о нём не знает, пока однажды не пришли и не увидели на берегу несколько палаток и туристов. А через пару дней они там то ли что-то не затушили, то ли были нетрезвыми, а только в лесу начался пожар. Вот и сейчас я шла, и хотя пожара видно не было, мне было ужасно жарко, как будто он бушевал невидимый, и всё моё тело горело. А навстречу мне бежал Димка и махал руками:

— Алёнка, бежим!

Я проснулась, открыла глаза, надо мной сверкала стеклянная поверхность капсулы — затемнённая, и, судя по тому, что дышать было тяжело, космолёт находился в свободном падении.

Хоть и с трудом, но мне удалось задать вопрос:

— ИИ, статус?

У ИИ, видимо, тоже были