Избранная для Тёмных - Александра Серебрякова

побывать и получить всю необходимую информацию. Поэтому Рей, быстро попрощавшись, практически сбежал от нас, оставив меня в легком недоумении. Я совершенно не понимала, что нашло на этого мужчину и что вообще только что произошло.

А вот Эйдан, кажется, понимал гораздо больше моего — по крайней мере, он не выглядел удивленным. Нужно будет у него спросить — может, он мне объяснит поведение Рея? Поверить в то, что Реймонд на полно серьезе мне говорил о своих планах на нашу совместную жизнь, совсем не получалось. Впрочем, сейчас это было не самым важным — важнее было то, что все были уже осведомлены о плане, что придумал Император.

И лишь только мы с мужем еще пока не были в курсе того, что же собирается нам сказать мой дядюшка.

Вот только я ошиблась, когда думала, что мужчина сообщит нам что-то важное. По правде говоря, я вообще была удивлена тем, что наша встреча не продлилась и пять минут. Нам с Эйданом лишь сообщили о том, что всем нам нужно будет ровно через сутки прибыть в космопорт и уже там получить дальнейшие указания. Кажется, нас собирались тайно увозить с этой планеты…

И почему нам все это не могли сообщить по коммуникатору? Ведь, по сути, ничего важного нам и не сказали. И это мне не нравилось.

Наверное, я бы даже возмутилась тем, что ничего конкретного нам не сообщили или попыталась разузнать у дядюшки детали, если бы сейчас меня не волновало другое.

А именно предстоящая ночь, когда мы должны с Эйданом подтвердить сой союз.

Вот только боялась я, как оказалось, совершенно зря…

***

Волшебный и туманящий разум поцелуй не оставил после себя ничего — ни страха, ни сомнения, ни стеснения. Я уже не думала о том, что происходящее меня смущает, что это неправильно — так реагировать на мужчину, которого знаешь всего лишь сутки. И то, что этот мужчина — мой муж, ничуть не успокаивало меня до этого поцелуя.

В этом поцелуе было все — и нежность, и страсть, и робость, и жажда обладания. Эти ласковые губы кружили голову, как крепкое вино, оставляющее после себя невероятное послевкусие на губах.

Руки Эйдана, кажется, одновременно касались всего. Эти неожиданно тонкие, длинные, музыкальные пальцы невесомо пробегались по моему телу — казалось, что Эйдан играл с моим телом, словно оно — послушный инструмент в его уверенных руках.

Он с поражающей быстротой освобождал меня от одежды, смотря при этом завороженным взглядом — словно не мог до конца поверить, что это он заставляет вырываться из моего тела протяжные стоны удовольствия. А я в его надежных объятьях ощущала себя мягким воском, таким мягким и отзывчивым на любое прикосновение.

Он дразнил, он исследовал, он любовался и наслаждался моей реакцией, кажется, получая при этом ничуть не меньшее наслаждение, чем я.

А едва уловимый, притягательный запах, исходящий от Эйдана, окончательно лишал меня рассудка, заставляя прижиматься к нему все ближе и ближе. В какой-то момент я даже не выдержала и дорожкой поцелуев прошлась от скулы по шее к ключицам, сцеловывая этот запах. Мне хотелось ощутить этот вкус на кончике языка и, кажется, я даже слегка увлеклась — и теперь уверена, что завтра Эйдан будет сверкать яркими засосами на шее.

Мне до безумия хотелось, чтобы этот запах остался на моем теле, чтобы он пропитал каждую клеточку — и Эйдан явно не собирался меня останавливать в моем желании. Наоборот — мне показалось, что он желал того же.

— Эйдан, пожалуйста, — прошептала я, когда поцелуев стало недостаточно.

Мне хотелось почувствовать его всего — ощутить жар его тела, его поцелуи, его желание. Мне так хотелось… и это почти сводило меня с ума.

Издав короткий стон, Эйдан с рыком подхватил меня и понес к кровати. Я же, всхлипнув от волной окатившего меня желания, быстро расстегнула рубашку моего мужа и прикоснулась ладонями к его обнаженной груди, пальцами ощущая бешеное биение его сердца. И это, отчего-то, еще сильнее меня завело.

— Дан, — всхлипнула я, когда мужчина аккуратно положил меня на прохладные простыни и отстранился, чтобы скинуть одежду, — прошу…

Казалось бы, это должно было отрезвить меня на какое-то мгновение и вернуть ясность мыслям… Но нет — сейчас мне хотелось лишь одного — чтобы Эйдан поскорее вновь прикоснулся к моему телу, то ли разжигая пожар, бегущий по венам, то ли, наоборот, успокаивая его.

Мгновение — и Эйдан, с коротким рыком приближается ко мне и припадает поцелуем к моей шее, вырывая из моей груди долгий, протяжный, сладкий стон. Не знаю, в нем ли причина, или в чем-то ином, но мне никогда еще не было так хорошо, еще никогда я не получала такого удовольствия.

Эйдан же, оторвавшись от моей шеи, коротко, но страстно целует в губы, после чего начинает спускаться ниже. Я вскрикиваю от вспышки обжигающего удовольствия, стоит Эйдану втянуть в рот мой напряженный сосок.

— Да-а-ан, — протяжно стону я от огненного цветка желания, пульсирующего внизу моего живота, аккуратно прижимая его голову при этом ближе к своему телу.

Его рот, оторвавшийся от одного соска, тут же дарит удовольствие другому, а руки, ласкающие все это время тело, нежно обхватывают мои бедра и уверенно разводят их, открывая доступ к месту сосредоточения моего желания.

— Эйдан, прошу! Ох, да-а-а, — стону я от сводящего с ума наслаждения и выгибаюсь дугой, стоит мужу оторваться от моих сосков, легкими поцелуями пройтись по низу живота и наконец-то припасть губами и языком к моему клитору.

Его губы и язык творили нечто, возводя меня на вершину. Но этого было мало — хотелось большего. Хотелось наконец-то почувствовать его в себе, заполнить эту пустоту, стать с ним единым целым. Тем более, чувствуя, как к моему телу прижимается большой, пульсирующий орган, я знала, что этого желаю не только я.

— Дан, давай же, ну, — просящее молю я, когда огонь, разгоревшийся в моем теле, грозится вырваться наружу.

— Диана, — нежно шепчет мне мой муж и в следующее мгновение меня пронзает от огненной вспышки удовольствия, когда он врывается в меня — резко, неожиданно и так сладко, наполняя до предела. Схватив мужа за плечи, я смотрю ему в глаза — и больше в этом мире для меня ничего не существует.

Только он и я.

А уж после того, как Эйдан начинает двигаться — так же резко, но в то же время мучительно медленно, мое сознание, кажется, и вовсе решило покинуть меня и