Демон в порядке - Ива Лебедева

настоящей, что на мгновение меня передернуло. Он искренне рад возможности войти? В прошлый раз, перед нашим походом в ресторан, поместье тоже пустило его, но совсем не так гостеприимно. А раньше действительно не мог?

Что за барьер? Связан ли он с Элиасом? С Хаосом? Сотни вопросов пронеслись в голове.

— Рада, что смогла помочь. Но я просто делаю свою работу.

— Скромничаете. — Лукас улыбнулся, отпуская мою руку, однако его взгляд оставался теплым. — Это больше, чем работа. Это возрождение. Спасибо вам.

Он еще немного походил по холлу: восхищался деталями, расспрашивал о планах на столовую. Я отвечала односложно, мысленно считая минуты до его ухода. Внутри все клокотало. Младший Локвуд чувствовал себя здесь хозяином. И это было невыносимо. Наверное, я слишком сильно поверила Элиасу, но такое неприкрытое пренебрежение его интересами царапало душу.

Наконец, Лукас собрался уходить и кивнул мне у двери:

— До новых свершений, Маргарет. Не сомневаюсь, они будут грандиозными.

Джонатан, как тень, появился возле него. Мужчины вышли на крыльцо. Я закрыла глаза, переводя дух. И тут вспомнила про специальный раствор для очистки старинной деревянной резьбы на серванте в столовой. Джонатан должен был привезти его сегодня, но забыл. А еще надо внести пару пунктов в заказ из моего мира…

Я уже схватилась за тяжелую дверную ручку, когда до меня донеслись голоса. Тихие, напряженные. Оба мужчины стояли внизу, на расчищенных ступенях крыльца, спиной ко мне и дому, не подозревая, что дверь приоткрыта на сантиметр, а я — за ней.

— …она справляется лучше, чем кто-либо, — доносился взволнованный шепот Джонатана. Непривычно взволнованный. — Но, сэр… контракт. Когда тридцать дней истекут… что если она захочет уйти? Вернуться в свой мир? Мы потеряем ее. И… прогресс остановится. Даже хуже: дом вернется в прежнее состояние. Только присутствие мисс Маргарет позволяет нам справиться с хаосом.

Я замерла, рука заледенела на холодной бронзе ручки. Сердце гулко стукнуло о ребра.

Лукас ответил не сразу. Когда заговорил, его голос был спокойным, почти небрежным, но каждое слово впивалось в меня как ледяная игла:

— Уйти, Джонатан? О, не беспокойся. Никуда она не денется. Маргарет теперь навсегда прикована к поместью, и не только магически.

Глава 27

Что?!

Я перестала дышать. И боялась пошевелиться, потому что входная дверь, до которой у Томаса все никак не доходили руки, имела дурную привычку визгливо скрипеть, стоит приоткрыть ее шире, чем на пару сантиметров. Вот сейчас достаточно дрогнуть, и эта сигнализация спугнет переговорщиков.

— Но как? — изумился Джонатан. — Я видел договор, он не был вечным!

— Все просто, — в голосе Лукаса отчетливо слышалась ядовитая снисходительность. — Надо лишь правильно составлять формулировки. Например, упомянуть среди пунктов договора, что Марго останется домоправительницей Торнвуда на службе у семьи Локвуд до тех пор, пока поместье не будет приведено в идеальный порядок. — Подлец мягко рассмеялся. — А идеал… он недостижим, не так ли? Стало быть, и контракт наша мисс заключила бессрочный.

Кровь отхлынула от лица. Вот же гад! А прикидывался порядочным…

— А во-вторых… — голос Лукаса стал язвительно-сладким, — она, кажется, увлеклась моим братцем. Конечно, ею движет всего лишь пагубная жалость к убогой жертве Хаоса. И эта жертва уже не сможет стать достойным конкурентом, — добавил гаденыш с непрошибаемой уверенностью. — А я собираюсь заключить с Марго брачный союз. Нельзя упускать наследницу нужной крови… — тут Лукас многозначительно замолчал.

Тошнота подкатила к горлу. Контракт-ловушка. И мои чувства, высмеянные, названные «пагубными», использованные против меня. Чудовищный цинизм. Да нет, мать их, не цинизм, а откровенная подлость!

Тишина повисла на крыльце. Потом раздался голос секретаря. Тихий, сдавленный, но с неожиданной твердостью.

— Это… подло, сэр.

Я едва не ахнула. Джонатан? Бросил вызов? Причем повторил мои мысли. Похоже, мы с ним ближе по духу, чем мне казалось.

Но на этот бунт последовала мгновенная реакция.

— Подло? Ты меня учить порядочности будешь? — почти по-змеиному прошипел Лукас, у меня мурашки пробежали по коже от чувства опасности. — Не забывай, кто годами выплачивает долги твоего непутевого отца и держит его грязное имя в чистоте. Твоя лояльность куплена. Не испытывай мое терпение. Понял?

Ответа не последовало. Только тяжелое, униженное молчание. Потом послышались шаги — оба собеседника ушли.

Я отшатнулась от двери, прижавшись спиной к холодной стене холла. Меня буквально трясло от злости. Цинизм. Шантаж. Весь фасад учтивого аристократа рухнул, обнажив гнилую, расчетливую суть.

«Мама дорогая», — пронеслось в голове. Мы, кажется, влипли. По уши.

Шаги позади заставили меня вздрогнуть и обернуться.

Элиас стоял в проеме, ведущем в восточное крыло. Он не мог слышать разговора на крыльце, но видел мое смертельно побледневшее лицо, панику в глазах и трясущиеся руки. Зеленые глаза сузились до щелочек, в них вспыхнуло знакомое адское пламя.

— Что он сделал? — Голос мужчины стал низким, рычащим. Он шагнул ко мне, забыв про осторожность, про рабочих, которые могли зайти. — Марго? Что случилось? Он тебя тронул?!

Йорик, прибежавший следом за ним, почуяв беду заскулил, встал на задние лапки и принялся тыкаться мордой в колени.

Я посмотрела на Элиаса, отмечая его решительную готовность разорвать Лукаса на куски. И его страх за меня. В эту секунду вся моя паника, весь ужас от услышанного кристаллизовались в ледяную, беспощадную ярость. Ярость загнанного в угол зверя, который понял, что отступать некуда.

— Ничего. — Мой собственный голос прозвучал странно спокойно, почти бесстрастно. Я выпрямилась, смахнув со лба выбившуюся прядь. — Абсолютно ничего нового. Просто мистер Локвуд только что в разговоре с Джонатаном невзначай упомянул условия моего бессрочного контракта. — Я выделила предпоследнее слово, глядя прямо в зеленые горящие глаза. — Заодно просветил своего помощника насчет природы порядочности и оплаченной лояльности. И выгодности для хозяина тех неуместных чувств, что привязали меня к этому месту еще покрепче договора.

Элиас замер. По его лицу пробежала тень осознания, смешанного с отчаянием — отчаянием человека, которого использовали, чтобы причинить боль тому, кто ему дорог.

— Этот… — Элиас замялся, не находя достойных Лукаса эпитетов. — Я его…

— Убьешь? — перебила я, шагнув вперед. Положив руку