(Не) райский отпуск с боссом - Рия Рейра

бушевала буря. — Любить! Чувствовать! А ты вырезала из себя все, кроме голого профессионализма! Ты стала идеальной машиной! И я ненавижу то, во что ты превратилась!

Его слова врезались в нее, как ножи. Потому что она знала — он прав. Она замуровала себя в работе, чтобы не чувствовать. Чтобы не помнить.

— Уходи, — прошептала она, и голос ее сорвался. — Пожалуйста, просто уходи.

Он отпустил ее руку. На запястье остались красные следы от его пальцев.

— Хорошо, — он отступил, его лицо снова стало холодным и недоступным. — Я уйду. Но знай одно. Я не откажусь от тебя. Никогда. Ты можешь строить стены хоть до самого неба. Я буду здесь. Ждать. Потому что ты — моя. Не проект. Не инвестиция. Моя. И я заберу тебя обратно. Когда будешь готова.

Он развернулся и ушел к лифту. Не оглядываясь.

Злость, горячая и слепая, подступала к горлу. Она подошла к столу, где стоял макет «Атмосферы». Ее пальцы сжали хрупкую бумажную башню. И прежде, чем она сама поняла, что делает, ее рука замахнулась и макет полетел в него. Он не уклонился. Хрупкая конструкция ударилась ему в спину. Наступила мертвая тишина.

Он двинулся к ней. Не шагом, а стремительным броском хищника. Она отпрянула, наткнувшись на стол, но он был уже рядом. Его руки впились в ее плечи, прижимая к стене рядом.

Медленно, как бы возвращаясь в реальность, он опустил ее. Его дыхание было горячим и прерывистым.

— Поговорим позже, — Арсений пошел к лифту. Двери открылись, он вошел внутрь, и он уехал.

Анна стояла одна посреди огромного, залитого светом лофта, и смотрела на следы его пальцев на своей коже. И на макет их общего детища, которое вдруг показалось ей самым большим и красивым надгробием на ее могиле.

Она подошла к панорамному окну, прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. За стеклом плыл дождь, окрашивая огни города в размытые, печальные блики.

Он был прав. Она пряталась. Бежала. От себя. От него. От боли.

И он не собирался ее отпускать.

Лифт снова загудел. Двери открылись. Она обернулась, ожидая снова увидеть его.

Но на пороге стояла Катя. В растекшейся туши, с растрепанными от дождя волосами и глазами, полными ярости и беспокойства.

— Ну, привет, стерва! — крикнула она, сбрасывая с ног мокрые сапоги. — Надоело мне получать отчеты о твоей жизнедеятельности от какого-то ледяного мудака в костюме! Обнимашки немедленно, а потом ты мне все расскажешь!

И она просто подбежала и обняла ее. Крепко, по-девичьи, пахнущая дождем, дешевым вином и домашним печеньем.

И что-то в Анне надломилось. Она обняла подругу в ответ и разрыдалась. Впервые за все эти недели — громко, безутешно, по-настоящему.

Катя не задавала вопросов. Она просто гладила ее по спине и шептала: «Все, выдыхай, я здесь, я с тобой».

Глава 37

Катя не ушла. Она водворилась в лофте с видом полноправной хозяйки, разогнала оставшихся архитекторов в соседнем офисе-кабинете властным взмахом руки («Шефу нужен отдых! Разбежались!») и заперла дверь.

— Так, — усадила она Анну на диван, сунула ей в руки кружку с чем-то горячим и алкогольным и уселась напротив, поджав ноги. — Начинай. С самого начала. И без пропусков.

И Аня рассказала. Все. С самого первого дня на Бали. До его сегодняшнего визита. Говорила срывающимся голосом, с паузами, всхлипывая и снова беря себя в руки. Вывалила всю историю, как мешок с колющими камнями, которые она таскала в себе все эти недели.

Катя слушала, не перебивая. Ее лицо менялось от восторга к ужасу, от гнева к сочувствию.

— Боже мой, — выдохнула она, когда Аня закончила. — Это же… это же полный абзац. Красивый, чертовски сексуальный, но абзац.

Анна опустила голову.

— Я знаю.

— Нет, ты не знаешь! — Катя вскочила и начала мерить комнату шагами. — Он тебя, простите, дрессировал, как собачку! Потом трахнул! Потом оказалось, что у него невеста-стерва! Потом он тебя вышвырнул! А теперь является и заявляет, что ты его собственность⁈ Да я бы ему… я бы ему…

Она схватила со стола дорогой макетный резак и размахивала им, как кинжалом.

— Он дал мне все это, — тихо сказала Анна.

— А! — Катя язвительно фыркнула. — Заплатил, значит. Очень удобно. Чеком откупился. Чтоб не нервировать свою стерву.

— Нет! — Анна тоже встала, чувствуя, как гнев пробивается сквозь пелену отчаяния. — Это не откуп! Он верит в меня! В мой талант! В отличие от всех здесь, включая тебя!

Они стояли друг напротив друга, две разъяренные кошки.

— Я всегда в тебя верила! — крикнула Катя. — Но я не верила в то, что какой-то мудак с деньгами имеет право ломать тебя и собирать под себя, как свой с*ка лего-конструктор!

Ее слова попали в цель. Анна отступила, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

— Он… он не такой, — слабо протестовала она.

— Ой, да? — Катя бросила резак на стол. — А какой он? Он пришел сюда сегодня не из-за проекта. Он пришел, потому что, что ты снова под его контролем. Что ты в его клетке. И ему это нравится. Ему нравится, что ты страдаешь. Это часть его игры.

— Ты ничего не понимаешь, — прошептала Анна, но сомнения, как ядовитые ростки, уже начали прорастать в ней.

— Я понимаю, что тебе нужно валить отсюда, — Катя подошла и взяла ее за руки. — Прямо сейчас. Нафиг этот проект. Нафиг его деньги. Ты талантлива и без него. Мы найдем тебе другую работу. В сто раз лучше.

Аня смотрела на ее искреннее, разгневанное лицо и хотела сказать «да». Согласиться. Уйти. Вернуться к нормальной жизни.

Но она посмотрела вокруг. На макет «Атмосферы». На чертежи, в которые она вложила душу. На команду, которая верила в нее.

И поняла, что не может.

— Я не могу бросить, — сказала она тихо. — Это мой шанс. Мой единственный шанс что-то доказать. В первую очередь — себе.

Катя смотрела на нее с жалостью и разочарованием.

— Тогда ты потеряна, девочка. Он тебя купил. По полной программе.

Она натянула сапоги, взяла свою сумку.

— Звони, если одумаешься. Я всегда рядом.

И ушла, хлопнув дверью.

Аня осталась одна. Слова Кати висели в воздухе, ядовитые и правдивые. «Он тебя купил». «Часть его игры».

Она подошла к макету, провела рукой по гладкой поверхности. Это было ее мечта. Но была ли это еще и ее тюрьма?

Ее телефон завибрировал. Незнакомый номер. Но она знала, кто это. Сердце екнуло.

Она взяла трубку.

— Да.

— Послеавтра в десять утра у тебя встреча с представителями мэрии, — его