Отель "У ведьмы", или ведьмы замуж не выходят! - Ксения Игоревна Власова

— Допустим, — равнодушно ответила я. — Мой отель — неприкосновенная территория. Если человек хочет здесь укрыться, это его право.

Меня даже гордость взяла. Прозвучало весомо, голос ни разу не дрогнул. Хотя сложно не занервничать, когда ковыряющийся в носу мужик как-то слишком жарко начинает прижимать к груди остро заточенные грабли.

Так, надеюсь, все помнят, что проливать кровь в отеле нельзя?!

Видимо, гости провалами в памяти не страдали, потому переглянулись между собой и решили пойти с козырей. На стойку администрации посыпались монеты, много монет — целый холщовый мешочек, вытащенный маменькой Бель из-за пазухи.

— Госпожа ведьма, — сладко улыбаясь, проговорила та. — Вы не серчайте на нас. Давайте договоримся полюбовно? Вы уж выдайте нам дочку, а мы больше вас отвлекать не станем. Чай не глупые люди, понимаем, что у вас полно важных дел.

Однако! Подкуп был настолько «в лоб», что мне даже неловко стало. Никакого изящества! Впрочем, судя по одежде и манерам, родственники Бель были из зажиточных крестьян. Даже удивительно, ведь сама девушка держалась с таким достоинством, что я посчитала ее обедневшей аристократкой. Впрочем, в каждой семье найдется своя белая ворона.

Я открыто взглянула в лицо маменьки Бель и отодвинула от себя монеты так медленно и осторожно, будто могла обжечься.

— Аннабель заплатила за комнату, и я не намерена выселять ее раньше времени.

— Так мы о том и не просим, госпожа ведьма! — с готовностью откликнулась маменька Бель. — Мы люди простые, но не темные. Знаем, что вы не можете отказать постояльцу в ночлеге.

Я покосилась на Шандора и вопросительно вскинула бровь. Вот что мне нравилось в близнеце, так это сообразительность! Парень тут же понял, что я не в теме и с ловкостью опытного секретаря, до этого служившего в театре суфлером, склонился ко мне и шепнул:

— Любой, кто оплатит комнату, имеет право остаться в отеле. Таковы древние законы магии.

Я нахмурилась, обдумывая услышанное. Получается, я даже отказать постояльцу не могу, если тот с деньгами?

— Отель взбунтуется и перестанет слушаться, — уловив мои колебания, быстро добавил Шандор. — Традиции гостеприимства опасно нарушать.

Я задумчиво куснула щеку изнутри и снова обвела толпу незваных гостей мрачным взглядом.

— Тогда чего вы хотите?

— Сущего пустяка. Увидеться с дочерью, всего-то!

Ага-ага, а заодно путем шантажа и угроз заставить ее покинуть отель. В самом-то отеле Бель в безопасности. В относительной, конечно, но все же.

— Ничем не могу помочь, — холодно отрезала я. — Бегать по этажам и выискивать постояльцев я не намерена. У меня, как вы верно заметили, полно других, более важных дел.

Один из мужиков досадливо крякнул и тут же втянул голову в плечи, будто опасался привлечь ненужное внимание. Маменька Бель переменилась в лице. С него медленно стекала плохо напяленная маска опытной дипломатки местного розлива: той самой, что и с балагурами-самогонщиками разберется, и с властями вопросы порешает, и за столом самый цветастый тост скажет.

— Может, мало дали, госпожа ведьма? — все еще пытаясь удержать на губах улыбку, проговорила маменька Бель. — Ты вы не стесняйтесь, цену назовите. Мы за деньгами не постоим.

— Лучше бы вы за своей дочерью постояли! — в сердцах воскликнула я, не сдержавшись. — Не хочет она замуж за того, кого вы выбрали.

Видимо, терпение оставило не меня одну. Обстановка в холле накалилась настолько ощутимо, что даже у меня чуйка сработала, а Шандор и вовсе в канцелярский нож так вцепился, будто собрался им метать во всех подряд.

— Мала она еще, сама не знает, чего хочет! — ощетинилась маменька Бель. — Я ее родила, я ей самого лучшего хочу. Жених — богатый, молодой, красивый. Чего еще надо-то?

— Любви? — патетично вставил молчавший до этого Фандор.

Лучше бы он и дальше прикидывался изваянием, умеющим поигрывать искрами. От его замечания маменька Бель так взвилась, будто кот, которому дверью хвост прищемили.

— Любовь?! Да на что это чудо чудное? Любовь разве накормит в голодный год? Может, согреет в холодную ночь, а?

Судя по лицу Фандора, ему тоже на больную мозоль наступили.

— А как же единство сердец? — на полном серьезе спросил он и мордашку состроил как у лирического героя из телесериалов с «России-1». — Взаимопонимание, безусловная поддержка? В горе и в радости, раз и навсегда…

Повисла пауза. Даже я не знала, что тут можно добавить. С одной стороны, я была согласна с Фандором, но тот облек слова в такую пафосную и дешевую обертку, что кивнуть-то было неловко. А уж о том, чтобы раскрыть рот и поддержать, и вовсе речи не шло.

— Ладно, — маменька Бель демонстративно плюнула себе под ноги и, поставив тем самым точку в этом споре, отвернулась от Фандора. — Значит, госпожа ведьма, навстречу вы не пойдете? Недальновидно это с вашей стороны.

А вот уже и угрозы пошли! От подкопа до угроз разгон в две минуты.

— Это еще почему? — равнодушно бросила я, а внутренне напряглась.

Маменька Бель облокотилась на административную стойку и доверительно ответила:

— А зачем вам настраивать местных против себя?

В ответ я тоже оперлась локтями на стойку администратора и хмыкнула:

— Думаете, не стоит?

Маменька Бель чуть дернулась, отодвигаясь от меня.

— Не сочтите за грубость, госпожа ведьма, но вы ведь так молоды… И о вас прежде никто не слышал. Значит, вы не так уж и сильны. А раз так… к чему вам враги в деревне?

Я постаралась изобразить самую надменную улыбку из всех, что когда-либо видела, но в голове заметались панические мысли. Маменька Бель попала не в бровь, а в глаз. Вот только показывать этого нельзя. Я прекрасно понимала, что продемонстрируешь слабость, и все, сожрут. Это как с резюме: один раз оплошаешь и впишешь в него маленьких детей, и о возможности спокойно работать можешь забыть.

К тому же, я и правда не хотела выдавать этой своре гончих Бель. Девушка заслужила шанс на свое долго и счастливо. Именно на свое, а не на то, как это видится маменьке.

Краем глаза я заметила, как напряглись близнецы. Нож в руках Шандора дернулся уже вполне угрожающе, а искры на пальцах Фандора стали ярче и больше.

С этой молчаливой поддержкой братьев блефовать было легче.

— Милейшая, — протянула я и почти оскалилась, — вы можете считать меня неопытной и