Будешь моей мамой? - Оливия Лейк

— Когда нас отпустят? Дети напуганы, — проговорила, отойдя с ним к противоположной стене.

— Отцу девочки уже позвонили. Он едет. Пока он не подтвердит ваш рассказ, мы не можем отпустить вас и детей. Девочка не говорит, — бросил взгляд на Сабину, — но даже если бы подтвердила рассказ… Это дети, они не могут свидетельствовать без законного представителя, — объяснял мне вполне по-человечески. Больше не подозревал меня в похищении. — Обязательно сделайте доверенность на ребенка, чтобы таких ситуаций не возникало.

Да, относительно Тимоши вопросов не было: в моем телефоне был скан свидетельства о рождении, а вот Сабина мне никто.

— А эта женщина? Вы выяснили кто это?

— Ее личность устанавливается, — сухо ответил.

— Спасибо, — проговорила, поправляя всклокоченные волосы. — Не хотелось бы в камеру.

— Богдан Коган, — протянул мне крупною ладонь.

— Это знакомство в рамках уголовного дела? — иронично приподняла бровь, нервно улыбаясь.

— Нет, — он весело усмехнулся. — Вы очень сильная. Так детей защищали. Хрупкая, но смелая девушка.

Я украдкой внимательно рассматривала Богдана: его внешность удивительно сочеталась с профессией. Высокий, статный, плечи широкие — военную выправку заметно даже без формы. Светлые волосы коротко и аккуратно подстрижены, открывая волевое лицо с цепким, холодным взглядом. Одет безупречно, но ничем не примечательно: темно-серый костюм и обычная белая рубашка без галстука. Но энергетика и аура силы поразительная.

— А майоры всегда лично занимаются такими делами? — поинтересовалась чуть более расслабленно и миролюбиво.

— Нет, но мне сложно оставить молодую и красивую девушку в беде.

— А старую и страшную можно оставить в беде? — саркастично предположила.

— Я, если что, регулярно перевожу старушек через улицу, — доверительно произнес.

— Ну я тоже не сильно молодая: мне тридцать, и этот ребенок, — указала на Тима, — точно мой.

— Я могу вам позвонить? — спросил негромко.

Я растерялась, ответить не успела, потому что дверь буквально ударилась о стену и в комнатку влетел Сафаров в сопровождении охраны торгового центра и пары крепких мужчин кавказской наружности. Острый взволнованный взгляд, моментальный анализ ситуации, секунда глаза в глаза, и Адам бросился к детям. Обоим. Подхватил Сабину одной рукой, другой обнял моего сына, так трепетно прижавшегося к нему. Безопасность и защита — это исходило от Адама Сафарова. Дети ощущали это безошибочно и тянулись.

— Какого черта здесь происходит? — прорычал, глядя отчего-то на меня. Я, что ли, виновата?!

Богдан резко изменился в лице и подобрался. Леность слетела, а взгляд стал угрожающим и властным. Адам тоже смотрел агрессивно. Еще и самцовых драк мне не хватало!

Глава 11

Адам

Все, звездец, меня разорвало на тысячу маленьких злых Адамчиков! Какого художника моя няня строила глазки какомуто перцу с бугра, а не находилась с детьми?! Что-то не сильно она похожа на подозреваемую в киднепинге!

Стоит, флиртует, а дети перепуганные! Это как вообще?! И почему мужик пялится на ее длинные ноги?! Что Олененок умела хорошо — быть натурально женственной: платье-поло с кокетливой юбочкой, ни декольте, ни каблуков, но длинные волосы до самых ягодиц спускались, глаза с пушистыми ресницами горели, розовые губы всегда в немом призыве — это прямо искусство какое-то! Таких женщин хочется спасать, коня запрягать, избу эту, мать ее, тушить или, наоборот, поджигать. В горы подниматься за вчерашним снегом и с вершины соколом лететь. Только я знал, что эта женщина из стали, мягкой и податливой: согнуть можно, сломать — никогда!

Я бросился к заплаканной дочери и Тима обнял. Дети в нашей культуре — это реально цветы жизни, поэтому к сыну Саши, несмотря на наши с ней прошлые ошибки, относился реально как к родному. Хороший парнишка, вот от души! Он тянулся ко мне, а я вообще не против, пусть и не одной крови мы. Дети не должны быть ответственны за грехи родителей, а грешны мы все.

— Все хорошо, — поцеловал макушку дочери. — Скоро домой поедем, — потрепал Тима по светлым волосам. — Что здесь происходит? — детей спрятал за спиной, сложил руки на груди и впечатал грозный взгляд в нашу нянюи ее нового знакомого.

— Документы предъявите, — мужик не пасовал, наоборот, готов хорошенько пособачиться. У него сто процентов звание и звезды на погонах. У меня куча родни и братьев по духу в тех же структурах, а еще деньги. Про кулаки молчу. Я борьбой в юности занимался, но сейчас мне нужно руки беречь, как и голову, но ради козла, который Сашу взглядом раздевал, сделаю исключение. Удивительно, что она этого не видела — он же буквально имел ее глазами!

— Может, мне еще бомжу на Киевском паспорт показать? — саркастично поинтересовался. — Удостоверение покажите и объясните, на каком основании задержали моих детей и няню?

Я не двигался, ждал, когда по форме представится. Мужик усмехнулся и пошел на меня. Драке-таки быть. Пускай первым начинает. Мля, я ж как Черный плащ летел Сашу спасать — адвоката и брата из Следственного комитета прихватил, плюс пара крепких ребят на всякий случай. Я же москвич из Дагестана, у которого везде братья.

— Богдан! — Хан вошел в каморку безопасников. — Здорово, майор, — они побратались.

— Адам, брат, что случилось? Вайб от вас напряженный, — и хмыкнул. — Классное слово «вайб», да? В тиктоке услышал, — и запрокинул голову, смеясь. Вот кто умел обстановку стабилизировать. Я непроизвольно усмехнулся.

— Да есть вопросы к брату твоему, — майор бросил на меня колкий взгляд и коротко объяснил суть обвинений.

— Конечно, этого его дочь! — воскликнул Хан и расплылся в смачной улыбке: девушку красивую заметил. — Хорошая няня, — и на меня, играя бровями: — Твоя?

— Дочери, — надавил голосом. На нас ребята смотрели, ё-моё! Что за намеки! — Александра, соберите детей. Домой поедем, — затем меня проводили к теще. Весь этот фарс устроила Анаид Саркисовна.

С тещей мы неплохо общались когда-то: она в Штаты прилетала, а когда мы в Россию вернулись, пирогами встречала. Но смерть Мадины ее подкосила, а мужа — вообще убила. Вроде как в кавычках, но по факту…

— Анаид Саркисовна, — зашел в какую-то бытовку: тут и раскладушка, и мелкий скарб, и перекус на обед. Жутко пахло копченой колбасой, у которой явно проблемы с качеством, — здравствуйте, — попытался быть мягким, не хотел раздражать и без того раздраженную психику. Только Всевышний знал, насколько нелегко это давалось мне! Аллах, пошли мне терпения!

— Адам… — с лютой горечью произнесла мое имя. — Нашел уже замену моей девочке?

Я молчал. Она ведь знала, что женитьба на Мадине — долг чести и слово мужчины, но