Полночный гость - Марлен Сьюзон

– Двадцать три. Если бы я была мужчиной, никому бы и в голову не пришло, что мне необходим опекун. Ноя всего лишь женщина – беспомощная, незамужняя женщина, которой досталось в наследство громадное поместье. Судья заявил, что имущество необходимо оградить от последствий глупых поступков, которые я непременно совершу.

– Не слишком-то он хорошо тебя знал, а?

– О, нет! Он-то как раз прекрасно меня знал! – возмущенно воскликнула Мэг. – Но ведь, по общему мнению, женщина – существо слабоумное, неспособное заниматься мужскими делами. И кому какое дело, что я в течение восьми лет сама вела хозяйство и во всем была правой рукой отца!

– А опротестовать решение судьи ты не могла?

– Пыталась... но в Уильямсбурге суд отказался даже рассматривать мое прошение. Обращаться в Лондон, в высший королевский совет? – Мэг пожала плечами. – Я сильно сомневаюсь, чтобы там отнеслись к ситуации иначе, чем в Уильямсбурге.

Стивен продолжал вышагивать перед ней, заложив руки за спину.

– Нужно было выйти замуж за преподобного Барнаби – хотя бы для того, чтобы не допустить опекунства Галлоуэя.

– Ни за что! Это не причина для замужества. Впрочем, даже такой отчаянный шаг ровным счетом ничего бы не изменил. Судья, назначивший Галлоуэя опекуном, особым пунктом оградил меня и от охотников за состоянием. В том случае, если бы я вышла замуж без согласия Чарльза, контроль над поместьем остался бы у него в руках. Смешно, да? Под тем предлогом, что он стремится защитить Эшли-Гроув от алчных охотников за состоянием, судья вручил бразды правления поместьем в руки самого алчного из них!

Оба надолго умолкли, погруженные в свои мысли. Укрывшийся где-то в ветвях деревьев соловей завел вечернюю песню, и мелодичные трели лесного музыканта были единственными звуками в сгущавшихся сумерках.

– Ты сказала – судья прекрасно тебя знал. Что это значит, Мэган? Кто он такой?

– Натан Бейлис. Решением об опекунстве он просто-напросто отомстил мне.

– За что?

– Когда мне было восемнадцать, Натан Бейлис просил моей руки.

Глаза Стивена угрожающе сузились:

– А ему сколько тогда было?

– Под пятьдесят. Мама очень настаивала, чтобы я приняла предложение, но папе, к счастью, он был так же противен, как и мне. Папа поддержал мой отказ.

– И Бейлис покорно его принял? – Стивен, наконец, замедлил шаг, остановился – и снова присел на табурет.

– Не совсем. – Мэг не могла без содрогания вспоминать тот вечер, когда Бейлис застал ее в одиночестве в отцовской библиотеке. – Он никак не желал смириться с отказом. Пришлось дать отпор... в категоричной форме.

– Влепила пощечину? – ухмыльнулся Стивен.

– Нет. Направила на него папин револьвер и пообещала нажать на курок, если он не оставит меня в покое.

Потрясенный Стивен так и впился в нее недоверчивым взглядом.

– Не веришь? А я тебе говорю – убила бы, если б только шаг сделал.

– Нисколько не сомневаюсь. – Несмотря на торжественность тона, глаза Стивена искрились весельем. – Но уж после этого он тебя точно оставил в покое.

– Ты надо мной смеешься! – с обидой закусила губу Мэган.

– Рукоплещу, Мэган! – Улыбка Стивена затронула, казалось, самые тайные струнки в ее душе, и они зазвучали аккомпанементом к соловьиным трелям. – Жаль только, что ты не исполнила угрозу и не застрелила мерзавца. Мир от этого только выиграл бы.

Чуть позже, уже в постели, Стивен размышлял над тем, не довериться ли ему Мэган и не рассказать ли ей правду о себе и Флинте. Уж кому, как не Мэган, в конце концов, знать, что это за гнусный тип.

Прикинув и так и эдак, Стивен все же решил промолчать. Вряд ли Мэган поверит в невероятную историю о том, как невинного человека намеренно объявили убийцей и насильником. Да ни за что не поверит! И тогда даже те крохотные ростки симпатии, которые только-только начали пробиваться в их отношениях, наверняка погибнут. А рисковать доверием Мэган он никак не мог.

Если раньше Стивен лишь подозревал нечистоплотность сделки Флинта, в результате которой Эшли Гроув оказался в его руках, то теперь, после рассказа Мэган, подозрения переросли в уверенность. Теперь Стивен нисколько не сомневался, что Флинт использовал Бейлиса и Галлоуэя в качестве орудия для достижения своей подлой цели. Вот только как это доказать? Стивен вспомнил о пачке писем и документов, перевязанной сиреневой ленточкой, – той самой пачке, которую он случайно заметил среди вещей Галлоуэя. Может, в этих документах найдутся необходимые доказательства?

Его внимание привлек шорох в правом углу хижины. Стивен вздохнул. Вот оно. Пришло время его вечерних мучений.

Повернув на подушке голову, он устремил взгляд в сторону кровати Мэган. Кровати, полностью скрытой от чьих-либо глаз задернутыми плотными шторами.

Я придумала, а Вильгельм сделал.

Будь он проклят, этот всесильный Вильгельм. Занимался бы своими делами и не совал нос в чужие!

Если шторы и скрывали Мэган от взгляда Стивена, то со звуками, раздававшимися всякий раз, когда Мэган переодевалась, тонкие импровизированные стены ничего поделать не могли.

Прислушиваясь к соблазнительному шороху одежды, Стивен мысленно представлял себе то, что видел бы наяву, не будь этой злосчастной преграды... И с каждым мгновением все сильнее распалялся.

Вот она снимает чулки... сначала с одной стройной ножки, потом с другой. Затем платье... открывая формы, о которых ее уродливый балахон позволял только догадываться. Наконец, исчезает нижняя сорочка, и на Мэган... ничего нет.

Воображение рисовало Стивену, как она распускает косу... как роскошные волосы цвета меда накрывают спину до самой талии... ложатся на плечи и грудь... и сквозь янтарные струи проглядывают перламутрово-розовые бутоны...

Жар в паху становился нестерпимым. Стиснув зубы, Стивен неловко заерзал на кровати. Вот черт, так и с ума сойти недолго! Нужно подумать о чем-нибудь другом...

Он пытался. Изо всех сил.

Ни черта не вышло.

Скрип кровати подсказал, что Мэган, наконец, улеглась. Стивен зажмурился от желания сейчас же, сию же секунду оказаться в постели вместе с ней.

Да что в ней такого особенного, в этой девушке? Почему рядом с ней все его самообладание летит к черту и он превращается в огромный трепещущий! факел страсти?!

На следующее утро, не дожидаясь завтрака, Стивен взял топор и заявил, что пойдет колоть дрова.

Мэган в ответ лишь недоверчиво покачала головой.

Дьявольщина, что же он, по ее мнению, вообще ни на что не годится?! Уж дрова-то нарубить любой мужчина в состоянии!

– Мы отвели для этого специальное место во дворе. Пойдем, покажу. – Мэган направилась во двор, к поленнице. Вернее, к тому, что от поленницы осталось – сейчас здесь валялись лишь щепки да несколько веток, годившихся только на растопку.