Астрид и Вероника - Линда Олссон

Джеймс натянул гидрокостюм и на минутку вновь присел рядом со мной. Я лежала на животе, раскрыв книгу — «Оборотня» Акселя Сандемусе[31]. Давно уже обдумывала идею вплести сюжет этой книги в свою собственную. Поэтому я читала внимательно, вникая в структуру и мысленно делая пометки на полях.

— Превосходно, — сказал Джеймс, щурясь из-под руки на сверкающий океан. Я оперлась на локоть, приподнялась, проследила его взгляд, потом легла обратно.

— Когда вернусь, перекусим, — пообещал он, потом наклонился и чмокнул меня в шею, чуть пониже затылка. Я улыбнулась, но не обернулась. И не увидела, как он подхватил доску для серфинга и пошел по песку к кромке прибоя. Не увидела, как он вошел в воду, поплыл, поймал первую волну.

Астрид, вы сказали мне, будто не знаете, как именно определяете, что лето достигло своей вершины и идет на спад. Я помню ваши слова. В один прекрасный день вроде бы и солнце греет по-прежнему, и небо все такое же ясное, и вода теплая, и трава зеленеет, как всегда, но нутром понимаешь, что лето повернуло к концу.

Я лежала на подстилке и читала, потом уронила голову на руки и задремала. И вдруг проснулась так резко, будто меня окунули в ледяную воду. Я знала, что случилось. Нет, то было не ощущение, что какой-то отрезок времени миновал и закончился. И никаких сигналов тревоги, никаких криков. Небо по-прежнему синело, чайки кружили в вышине. На зеркальной глади мокрого песка, отполированного прибоем, какая-то женщина играла с собакой. Но я знала.

Я поднялась, заслонила глаза от солнца и всмотрелась в океан. У берега, в пределах, огороженных флажками, резвилась группка купальщиков, и еще несколько человек отплыли чуть дальше. Два мальчика гонялись по мелководью, кидая друг другу фрисби. Но серфингистов не было. Ни единого.

В полнейшей тишине мое тело начало оживать. Ноги оттолкнулись, спружинили на черном песке и бегом понесли меня к спасателям, все быстрее и быстрее. Я мчалась, но мир вокруг двигался словно в замедленной съемке, и я вязла в нем, как в трясине. Вот один из спасателей повернулся ко мне, вот закричал что-то остальным, вот они сноровисто спустили на воду надувную лодку и запрыгнули в нее. Но все это для меня происходило совершенно беззвучно и невыносимо медленно.

Я подбежала к кромке воды, не сводя глаз с оранжевой лодки, которая зигзагами шла в открытое море, ныряя и переваливаясь с одного гребня волны на другой. Вокруг меня столпились все, кто был на пляже, но меня от них словно отделяла прозрачная стена, похожая на гигантскую волну, — сплошная, непробиваемая, она не пропускала ни единого звука. Вода плескалась у меня под ногами, я бежала по пляжу в ту же сторону, куда забирала спасательная лодка. За мной гналась девушка из спасательной команды, в желтой форменной футболке, она все пыталась ухватить меня за руку и не могла. Лодка удалялась от берега и все чаще скрывалась из виду за очередной волной. Я остановилась по щиколотку в воде. Зубы у меня стучали. Девушка обхватила меня за плечи, и так мы стояли, молча, не отводя глаз от грохочущего океана. Лодка уже казалась оранжевым пятнышком на его бескрайних волнах.

Мне мерещилось — все замерло, даже дыхание у меня и то остановилось. Потом лодка возникла на гребне волны, она возвращалась, снова ныряя и переваливаясь, исчезая и появляясь с каждым разом все ближе. Я вдруг ощутила, что спасатели больше не спешат. Незачем и некуда стало спешить. Некого спасать.

Они отнесли его из лодки к самодельному домику — спасательной станции, положили на одеяло. Никто не пытался сделать ему искусственное дыхание, массаж сердца, привести в чувство. Спасатели расступились, и я упала на колени, протянула руки, дотронулась до него, целовала, тормошила. Веки у него были солеными от морской воды. Я приложила ухо к его груди, шептала ему все самые главные и заветные наши слова. Потом прижалась ухом к его губам, ждала, чтобы он ответил. Над нами сверкало безжалостное солнце, вокруг вращался непостижимый мир, но мы были в сердцевине — в тишине и неподвижности. А потом я услышала яростный победоносный грохот океана.

Небольшая царапина над левой бровью да еще длинная глубокая ссадина вдоль левой руки. Вот и все. В остальном никаких повреждений. Его голова упала набок, лицо обратилось ко мне. Я склонилась над ним еще ниже, прижалась щекой к его щеке, легла рядом, гладила его волосы.

Наконец кто-то мягко потянул меня прочь, поставил на ноги. Девушка в желтой футболке набросила мне на плечи одеяло. Вокруг нас толпились люди, их лица я различала смутно — бледные луны. Кое-кто плакал. Джеймса положили на носилки и понесли к домику, где помещался клуб серфингистов и спасательная станция. Я медленно брела за носилками. Помню, меня удивило, что остальные бегут. Громкие голоса, чьи-то крики, суматоха. Я отстраненно отмечала все это, словно наблюдала издалека.

Внутри спасательной станции меня усадили на стул, дали чашку обжигающего чаю. Вокруг был мир, с которым меня больше ничто не связывало. Я к нему уже не принадлежала. Будто бы захлопнулась тяжелая дверь и я осталась снаружи, совсем одна. Я помнила утро, то, как мы лежали в постели, собирались, ехали на пляж, но все это вспоминалось будто давнее прошлое. Все это происходило в те времена, когда я еще была жива.