Близкая женщина - Барбара Делински

Эта мысль засела в ней словно заноза. Вечером, когда Майкл провожал ее домой, он попытался ее успокоить.

– Она будет молчать, Даника. Я ее хорошо знаю. Она никогда никого не предаст.

Даника крепко сжала его руку.

– Я сама спрашиваю себя, зачем все это рассказала. Обычно я предпочитаю не говорить об этом периоде моей биографии…

– И хорошо сделала, что рассказала. Тут нечего стыдиться.

– Не знаю, не знаю. Я едва знакома с Чиллой. Я не рассказывала тебе об этом раньше, а сегодня что-то на меня нашло…

– Может, потому что в Чилле есть храбрость, которой недостает мне самому, – вздохнул он. – Мне казалось, что эта тема может быть болезненной для тебя. Может быть, я испугался.

– Испугался? Чего?

– Того, что сую нос не в свое дело.

– Тебя все касается. Я хочу, чтобы ты это знал… – Даника поймала себя на том, что говорит почти как Блейк.

Но не успела она раскаяться в том, что сказала, Майкл быстро возразил:

– Нет, Даника. Мне позволено не все. Есть вещи, о которых запрещено спрашивать.

– Это о чем же?

– О том, что происходит между тобой и Блейком.

Она нервно рассмеялась.

– Да теперь уже ничего не происходит. Все, что от него требовалось, уже произошло. Если ты уж так хочешь знать.

– Дело не во мне. Господи, значит, до такой степени плохо… – Он на минуту закрыл глаза, словно стараясь не думать об ее признании, а потом спросил:

– А почему ты мне раньше не рассказывала о теннисе?

– Потому что не хотела, чтобы ты считал меня неудачницей.

– Неудачницей? С какой стати! В твоей жизни наступил момент, когда ты должна была принять самостоятельное решение. И ты его приняла.

– Но я могла бы продолжать заниматься спортом. Я могла напрячься и добиться больших результатов…

– Например, могла бы переключиться на баскетбол, ведь тебе не было и двадцати… – Они подошли к дверям ее дома, и он обнял ее за талию. – Ты сделала выбор, Даника. Ты поступила так, как для тебя лучше.

– Я тоже убеждала себя в этом. Но меня не покидали сомнения. Я пошла по пути наименьшего сопротивления. Вот в этом все дело.

– Это твой отец так думает? – спросил Майкл.

– Иногда нет никакой разницы между тем, что думает он и что думаю я, – сказала Даника.

Майкл крепко обнял ее за плечи.

– Тут ты ошибаешься. У тебя совсем иной образ мыслей. Ты не похожа на него. Вы совершенно разные люди, и не нужно идти по его стопам. Ты – другая, ты – самостоятельная личность.

Даника едва заметно улыбнулась.

– Ах какой проницательный!

– Я верю в то, что говорю, милая! И верю в тебя. Жаль только, что у тебя самой недостаточно этой веры.

Тронутая его проникновенным тоном, нежными словами, Даника приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею.

– Ах, Майкл! – прошептала она, крепко прижимаясь к нему, когда он заключил ее в объятия.

Из его горла вырвался сдавленный стон, и он принялся ласкать ее, а она, закрыв глаза, наслаждалась его теплом. Это было не только физическое наслаждение, но и эмоциональное. Как она желала этого! Как звало его ее сердце!

Она чувствовала, как его губы касаются ее волос, ее шеи. Рядом с ним она становилась другой женщиной. Такого с ней прежде никогда не бывало.

Повторяя шепотом ее имя, Майкл покрывал легкими поцелуями ее лоб, глаза, нос. Млея от неведомого до сих пор наслаждения, Даника откинула назад голову, и, когда его губы коснулись ее губ, у нее перехватило дыхание. Это было так сладостно, так чудесно. Его губы все настойчивее искали ее рот – волнуя, искушая, очаровывая.

Она словно утратила собственную волю. Лишь наслаждалась и млела. Это было как сон. В конце концов она ответила ему поцелуем, в который вложила все, что накопилось в ее тоскующей по любви душе. Никогда она еще не целовала мужчину так страстно и безоглядно. И так сладко. Их губы ласкали друг друга, словно знакомились.

Его лихорадочное возбуждение передалось и ей. Она прижималась к нему все крепче и крепче… Но вдруг, словно одновременно осознав запретность происходящего, они отпрянули друг от друга.

Прижавшись друг к другу лбами, они пытались отдышаться.

– Ах, Даника, я так давно этого хотел, – пробормотал Майкл.

И она хотела того же. Только не могла в этом признаться. Она вообще не могла вымолвить ни слова, потому что в ее горле словно застрял ком.

– Не сердись! – умоляюще прошептал он. – Я не смог сдержаться. Я люблю тебя, Даника, и черт меня побери, если я знаю, что с этим делать…

Она судорожно сглотнула, а потом, шепча его имя, прижалась лицом к его горячей шее. «Я люблю, люблю тебя!» – хотелось сказать ей, но она не могла решиться.

– Наверное, – проговорила она, переводя дыхание, – нам вообще не нужно видеться…

– Не говори так! Прошу тебя, не надо! Ты мне так нужна. И я тебе нужен. Просто мы должны… держать себя в руках.

– Ты уже говорил об этом.

– Но мы должны попробовать внушить себе это еще раз. – Майкл старался придать своему голосу твердость, но, когда он взял ее лицо в свои ладони, его голос снова дрогнул. – Иногда я ненавижу Блейка и хочу, чтобы ты его бросила… Ты его любишь, Даника?

– Я его жена, – прошептала она.

Но все ее существо тянулось к мужчине, который не был ее мужем.

– Но все-таки – любишь ты его?

– Любить можно по-разному…

– Любишь или нет? Не выкручивайся, не щади ни себя, ни меня. Мне нужно это знать.

Она закрыла глаза и застонала, как от боли. «Совсем не так, как тебя, Майкл Бьюкенен!»

– Ты должна его любить, Даника, – продолжал Майкл. – Тогда я могу сказать, что все, что произошло между нами, – просто самообман, иллюзия. Если бы я был в этом уверен, мне было бы легче держаться от тебя подальше. Скажи, скажи это!

– Не могу! – воскликнула она, устремив на Майкла беспомощный взгляд.

Она не могла лгать. Ни ему, ни себе. Она не знала, любила Блейка или нет. То, что она чувствовала к своему мужу, и то, что она испытывала к Майклу, было несопоставимо. Может быть, это и была иллюзия, но иллюзия, превосходящая любую реальность.